"Исаак Бабель. Одесские рассказы" - читать интересную книгу автора

себе, как дети тащат скатерть с хлебными крошками; первую пшеницу хотите вы
и первый виноград; белые хлебы хотите вы печь на солнечном припеке, а
маленькое дите ваше, такое дите, как звездочка, должно захлянуть без
молока...
- Какое там молоко, - закричала женщина и надавила грудь, - когда
сегодня прибыл в гавань "Плутарх" и я сделала пятнадцать верст по жаре?.. А
вы, вы запели длинную песню, старый еврей, - отдайте лучше шесть рублей...
Но Цудечкис опять не отдал денег. Он распустил рукав, обнажил руку и
сунул Любке в рот худой и грязный локоть.
- Давись, арестантка, - сказал он и плюнул в угол.
Любка подержала во рту чужой локоть, потом вынула его, заперла дверь на
ключ и пошла во двор. Там уже дожидался ее мистер Троттибэрн, похожий на
колонну из рыжего мяса. Мистер Троттибэрн был старшим механиком на
"Плутархе". Он привез с собой к Любке двух матросов. Один из матросов был
англичанином, другой был малайцем. Все втроем они втащили во двор
контрабанду, привезенную из Порт-Саида. Их ящик был тяжел, они уронили его
на землю, и из ящика выпали сигары, запутавшиеся в японском шелку. Множество
баб сбежалось к ящику, и две пришлые цыганки, колеблясь и гремя, стали
заходить сбоку.
- Прочь, галета! - крикнула им Любка и увела моряков в тень под акацию.
Они сели там за стол, Евзель подал им вина, и мистер Троттибэрн развернул
свои товары. Он вынул из тюка сигары и тонкие шелка, кокаин и напильники,
необандероленный табак из штата Виргиния и черное вино, купленное на острове
Хиосе. Всякому товару была особая цена, каждую цифру запивали бессарабским
вином, пахнущим солнцем и клопами. Сумерки побежали по двору, сумерки
побежали, как вечерняя волна на широкой реке, и пьяный малаец, полный
удивления, тронул пальцем Любкину грудь. Он тронул ее одним пальцем, потом
всеми пальцами по очереди.
Желтые и нежные его глаза повисли над столом, как бумажные фонари на
китайской улице; он запел чуть слышно и упал на землю, когда Любка толкнула
его кулаком.
- Смотрите, какой хорошо грамотный, - сказала о нем Любка мистеру
Троттибэрну, - последнее молоко пропадет у меня от этого малайца, а вот тот
еврей съел уже меня за это молоко...
И она указала на Цудечкиса, который, стоя в окне, стирал свои носки.
Маленькая лампа коптила в комнате у Цудечкиса, лоханка его пенилась и
шипела, он высунулся из окна, почувствовав, что говорят о нем, и закричал с
отчаянием.
- Ратуйте, люди! - закричал он и помахал руками.
- Цыть, мурло! - захохотала Любка. - Цыть.
Она бросила в старика камнем, но не попала с первого раза. Женщина
схватила тогда пустую бутылку из-под вина. Но мистер Троттибэрн, старший
механик, взял у нее бутылку, нацелился и угодил в раскрытое окно.
- Мисс Любка, - сказал старший механик, вставая, и он собрал к себе
пьяные ноги, - много достойных людей приходят ко мне, мисс Любка, за
товаром, но я никому не даю его, ни мистеру Кунинзону, ни мистеру Батю, ни
мистеру Купчику, никому, кроме вас, потому что разговор ваш мне приятен,
мисс Любка...
И, утвердившись на вздрогнувших ногах, он взял за плечи своих матросов,
одного англичанина, другого малайца, и пошел танцевать с ними по