"Исаак Бабель. Рассказы разных лет (Авт.сб. "Конармия")" - читать интересную книгу автора

- У нас море, у вас поле, - сказал он. - Хорошо.
- Ты откуда? - спросила Маргарита.
- Из Одессы, - ответил Гершкович. - Первый город, хороший город. - И он
хитро улыбнулся.
- Тебе, я вижу, везде хорошо, - сказала Маргарита.
- И правда, - ответил Гершкович. - Везде хорошо, где люди есть.
- Какой ты дурак, - промолвила Маргарита, приподнимаясь на кровати. -
Люди злые.
- Нет, - сказал Гершкович, - люди добрые. Их научили думать, что они
злые, они и поверили.
Маргарита подумала, потом улыбнулась.
- Ты занятный, - медленно проговорила она и внимательно оглядела его.
- Отвернись. Я оденусь.
Потом завтракали, пили чай с баранками. Гершкович научил Маргариту
намазывать хлеб маслом и по-особенному накладывать поверх колбасу.
- Попробуйте, а мне, между прочим, надо отправляться.
Уходя, Гершкович сказал:
- Возьмите три рубля, Маргарита. Поверьте, негде копейку заработать.
Маргарита улыбнулась.
- Жила ты, жила. Давай три. Придешь вечером?
- Приду.
Вечером Гершкович принес ужин - селедку, бутылку пива, колбасы, яблок.
Маргарита была в темном глухом платье. Закусывая, разговорились.
- Полестней в месяц не обойдешься, - говорила Маргарита. - Занятия
такая, что дешевкой оденешься - щей не похлебаешь. За комнату отдаю
пятнадцать, возьми в расчет...
- У нас в Одессе, - подумавши, ответил Гершкович, с напряжением
разрезывая селедку на равные части, - за десять рублей вы имеете на
Молдаванке царскую комнату.
- Прими в расчет, народ у меня толчется, от пьяного не убережешься...
- Каждый человек имеет свои неприятности, - промолвил Гершкович и
рассказал о своей семье, о пошатнувшихся делах, о сыне, которого забрали
на военную службу.
Маргарита слушала, положив голову на стол, и лицо у нее было
внимательное, тихое и задумчивое.
После ужина, сняв пиджак и тщательно протерев очки суконкой, он сел за
столик и, придвинув к себе лампу, стал писать коммерческие письма.
Маргарита мыла голову.
Писал Гершкович неторопливо, внимательно, поднимая брови, по временам
задумываясь, и, обмакивая перо, ни разу не забыл отряхнуть его от лишних
чернил.
Окончив писать, он посадил Маргариту на копировальную книгу.
- Вы, нивроко, дама с весом. Посидите, Маргарита Прокофьевна, проше
пана.
Гершкович улыбнулся, очки блеснули, и глаза сделались у него блестящие,
маленькие, смеющиеся.


На следующий день он уезжал. Прохаживаясь по перрону, за несколько
минут до отхода поезда Гершкович заметил Маргариту, быстро шедшую к нему с