"Аркадий Бабченко. Алхан-Юрт" - читать интересную книгу автора

думаешь о войне, земеля. Бросай это занятие. Дуракам живется много легче.
Думать вообще вредно, а здесь особенно. Свихнешься. Хотя, ты это верно
подметил, ты уже...
Он хлопнул Артема по колену, поднялся.
- Ладно, пойду на позицию, - громким словом "позиция" Игорь называл
свою ямку с водой, - надо распределить фишку на ночь. Темно-то как, а?
- Вы растяжки поставили? - Ситников очнулся от созерцания болота,
повернулся к Игорю.
- Поставили.
- Где?
- Вот, по камышам, - Игорь показал рукой, - здесь сигналки
поставили, а вот там, где вода, эргэдэшек навешали. Хрен пройдут.
Я люблю тебя, война.
Люблю за то, что в тебе моя юность, моя жизнь, моя смерть, моя боль и
страх мой. За то, что ты меня научила, что самая паскудная жизнь в тысячу
раз лучше смерти. За то, что в тебе еще были живы Игорь, Пашка, Замполит...
В восемнадцать лет я был кинут в тебя наивным щенком и был убит на
тебе. И воскрес уже столетним стариком, больным, с нарушенным иммунитетом,
пустыми глазами и выжженной душой.
Ты навсегда во мне.
Мы с тобой - одно целое. Это не я и ты, это - мы. Я вижу мир твоими
глазами, меряю людей твоими мерками. Для меня больше нет мира. Для меня
теперь всегда война.
И я больше не могу без тебя.
В первый раз ты меня выплюнула, живого, отпустила, но я не смог один, я
вернулся к тебе.
Когда-нибудь, лет через тридцать, когда русским можно будет ходить по
этой земле без оружия, я снова вернусь. Приду на то место, где ползал
голодным в болоте, где кормил вшей, и туда, дальше, где штурмовал Грозный, и
потом на сопку, где погибли мои подаренные войной братья, упаду на колени,
поглажу пропитанную нашей кровью теплую плодородную южную почву и скажу...
Что же я скажу?
Да ничего, кроме как:
- Да будь ты проклята, сука!
...Черная чеченская ночь непроглядным покрывалом застилала болото. Было
тихо. Даже собаки на элеваторе замолчали.
Артем с Вентусом лежали на брониках, спина к спине, согревали друг
друга. Холодный дождь не унимался. Сна не получалось. Под бушлат, с
упрямством пятилетнего ребенка, лез и лез холод. Десять минут бредового
провала в беспамятство сменялись прыганьем и размахиванием руками.
Они очень устали. И хотя сейчас вряд ли было больше двенадцати, эта
ночь уже доконала их. Многочасовое лежание в промозглом болоте, без еды, без
воды, без тепла, без определенности, выжало из них последние силы. Ничего
уже не хотелось, точнее, им уже было все равно - сидеть, лежать,
шевелиться... Один черт, все было мокрое, холодное, паскудное, липло к телу,
гнало в печенки волны холода.
Из-за туч внезапно, без предупреждения, всем своим полным телом вышла
луна. Сразу стало светло.
Они взяли броники, переползли в тень куста, спугнув стайку дремавших на
ветках воробьев.