"Аркадий Бабченко. Алхан-Юрт" - читать интересную книгу автора

минут этих обмороков поднимаю, - обратился он к Артему, - в следующий раз
гранату кину, влет выскочат у меня! Вы чего, у нас спать будете?
- А где ж еще? Что, по-твоему, пехота немытая в бэтэре нежиться будет,
а начштаба и его персональный радист всю ночь на бугорке мерзнуть должны? И
так уже яйца звенят, отморозил все на хрен. У вас в бэтэре тепло?
- Нет, мы движок не заводим. Его сейчас ночью да по воде - за пять
километров слышно будет. И соляры мало... Да ладно, нас тут много, надышим.
- А место есть?
- Найдем. У нас фишка сегодня больша-а-ая. - Он улыбнулся, пропустил
вперед Артема и полез в люк. - Решили ночь на трое ломать, с семи до семи
по четыре часа получится. Долго, зато выспаться можно. Устали люди... Под
башню вон ложись, на ящики.
В машину их набилось человек двенадцать. На десантный диван с одной
стороны накидали тряпья, получилась лежанка. Там разместилось четверо. Двое
легли на подвешенные над диваном носилки. Ситников согнал с командирского
места дремавшего там наводчика, заснул сидя. Рядом с ним захрапел водила.
Кто-то лег позади них, в углублении для брезента. Наводчик переполз на свой
стульчак, примостился, положив голову на коробку КПВТ. Артем пролез мимо
него под башню, стукнулся лбом о коробку с лентами, затылком о пулемет,
бушлатом зацепился за боковую турель, втиснулся в пространство между телом
спящего пехотного взводного и броней, продавил своим весом местечко,
завозился на ящиках c патронами. Ящики были навалены на попа, их острые углы
резали тело сквозь бушлат, давили на ребра. Артем поворочался, выбрал себе
опору на четыре точки - один угол под плечо, один под задницу, один под
колени и один под ступни, голову положил на живот парня, спавшего на месте
брезента, шапку надвинул на глаза, ремень автомата намотал на руку.
Было ужасно неудобно. Нутро бэтэра тускло освещалось двумя лампочками,
в полумраке, куда ни глянь, везде были навалены спящие тела. "Вот уж
действительно гроб на колесах, - подумал Артем, - братская могила. И
придумают же технику. Тут и одному-то не развернуться, не то что двенадцати
рылам. Одна "муха" - и всем конец, в такой тесноте никто не вылезет. Мне
так точно отсюда не выбраться. Самое поганое место: под башней, прямо в
середине".
Артем закрыл глаза, сквозь дрему подковырнул пехоту:
- Слышь, мужики, у вас фишка не заснет?
- Не заснет.
- А то случ-чего одна "муха" - и напишут маме, что служба у сына не
сложилась.
- Сплюнь.
Артем поплевал три раза, постучал себя по лбу, зевнул и, пробормотав
"не будить, не кантовать, при пожаре выносить первым", отключился.
Проснулся он минут через двадцать. Отдавленное углом плечо невыносимо
резало, согнутые ноги сводило судорогой. Но самое поганое то, что ужасно
болел мочевой пузырь - на холоде организм, сохраняя тепло, выводил лишнюю
влагу, и Артему нестерпимо хотелось отлить. Так было всегда, в Черноречье
они даже сверяли по этому делу часы - через каждые пятьдесят минут взвод,
как один, просыпался и шел мочиться.
Артем глянул на пехоту в надежде, что хоть кто-то проснется. Но никто
не шевелился, все спали.
"Не вылезти, - с тоской разглядывая груду застилающих дорогу тел,