"Семен Бабаевский. Кавалер Золотой Звезды " - читать интересную книгу автора

Кубань протекала в конце сада. Сердито плескалась о берега мутная,
точно после дождя, вода с широкой лентой пены на стремнине. Плыли карчи,
коренья камыша, солома. Берег был крут и каменист. К воде вела дорожка со
ступеньками. Внизу лежала полоска желтого песка. Друзья разделись и
искупались. Когда возвращались домой, Сергей рассказал Семену о вчерашнем
разговоре с Рубцовым-Емницким.
- Я так думаю, что его более всего завлекает твоя слава,- простодушно
заметил Семен.- Хочет присоседиться к тебе, и тогда жить ему будет спокойно.
Я еще там, возле Кубани, заметил, когда он начал вокруг тебя извиваться, как
это он говорит, для ясности! По всему видно - делец... для ясности! - Семен
рассмеялся.- А ты соглашайся. Иди к нему в заместители, а меня возьмешь к
себе в секретари... Вот мы его и выведем на чистую воду. Ради шутки...
- Да ты что же, смеешься? - сказал Сергей, и его широкие брови
сдвинулись.- Какие здесь могут быть шутки. Ему просто надо сказать, чтобы он
занимался своим делом... А за вчерашнее я чувствую себя виноватым. Лишнее
выпил и погорячился... Ну, ладно, шут с ним, с этим Емницким. Пойдем со
мной, посмотришь станицу.
- Что-то нет желания без дела шататься,- рассудительно ответил Семен.-
Я лучше помогу Анфисе черешни собирать.
- А-а! Я и забыл, что черешни рвать куда интересней... Ну я пойду.
После завтрака Сергей вышел за ворота. Утро было прохладное, в садах
темнели влажные тени и блестели мокрые от росы листья. Широкая и зеленая по
бокам улица одним концом выходила в степь, другим упиралась в площадь.
Сергей стоял и раздумывал: как бы ему за день побывать во всех трех
колхозах?.. Дело в том, что Усть-Невинская была разделена на три неравные
части: самую большую территорию - северные кварталы до площади, то есть
бывшую Соленую балку и часть Выселков - занимал колхоз имени Ворошилова.
Район площади и остальная половина Выселков, а также две поперечные улицы
принадлежали колхозу имени Кочубея. Вся же южная часть, или бывшие
Гайдамаки, отходила колхозу имени Буденного...
Теперешние границы были установлены еще в 1930 году, и за шестнадцать
лет старые прозвища кварталов всеми были забыты. Никто не говорил: "пойдем в
Соленую балку". Обычно говорили так: "пойдем к ворошиловцам", "а мы вчера
были у кочубеевцев", "так это же поля буденновцев". Или: "буденновские отары
пасутся". Если по станице проезжал на тачанке председатель ворошиловского
колхоза, молодцевато стройный Артамашов Алексей Степанович, в суконных
галифе с леями и мягких без каблуков сапожках с узкими, затянутыми ремешком
голенищах, о нем говорили: "Ворошилов" едет". Или: "Вчера мы на заседании
исполкома слушали отчет "Ворошилова",- и все хорошо знали, что отчитывался о
своей работе Алексей Артамашов. То же самое говорили и о председателе
колхоза имени Буденного - пожилом и степенном Рагулине Стефане Петровиче.
Увидев его едущим на новенькой линейке, говорили: "Буденный" едет". Или:
"Буденного" вызывают в район",- и каждому было понятно, что речь идет о
Стефане Петровиче Рагулине. Председателем колхоза имени Кочубея работала
Дарья Никитишна Байкова,- в станице ее звали; тетя Даша. Ездила она не на
тачанке и не на линейке, а в высоченном шарабане с пружинными рессорами,
запряженном белой ленивой кобылой. Сидела тетя Даша на своей колеснице
гордо, как царица на троне, любила ездить мелкой рысцой. "Кочубеевка"
показалась",- говорили, завидев ее шарабан.
"Что ж тут долго раздумывать? - решил Сергей,- У Артамашова всегда