"Семен Бабаевский. Кавалер Золотой Звезды " - читать интересную книгу автора

успею побывать... Навещу-ка я сперва кочубеевцев, а оттуда можно будет
пройти и в "Буденный".
Не успел Сергей выйти на площадь, как в узком, густо затененном зеленью
деревьев, переулке показалась белая лошадь, запряженная в двухколесный
шарабан. Бежала она лениво и кому-то усердно кланялась. Лошадью управляла
тетя Даша. Это была уже немолодая женщина, полнолицая, с добродушными и
ласковыми глазами; одета по-будничному: серенькая кофточка с короткими
рукавами, широкая юбка с двумя оборками внизу, на голове, уже тронутой
серебром, повязана косынка.
- Тетя Даша, а я к вам в гости,- сказал Сергей, когда шарабан подкатил
к нему.
- Спасибо, что не забыл! - Тетя Даша поправила выбившиеся из-под
косынки волосы.- Только мы сперва съездим в "Буденный". К старику Рагулину у
меня есть неотложное дело... Насчет сенокоса. Мы быстро вернемся.
Сергей охотно взобрался на шарабан, обрадовавшись случаю проехать по
всей станице и побывать в "Буденном"... Белая лошадь снова кланялась и
лениво бежала по улице, взбивая ногами пыль, а шарабан покачивался так мягко
и так удивительно плавно клонился то в одну, то в другую сторону, что Сергей
невольно воскликнул:
- Тетя Даша! Да это не амортизация, а чудо! Мы не едем, а плывем!
- То тебе так кажется с охотки, а ежели денек вот так поплаваешь, все
тело разболится.
- Много приходится ездить?
Тетя Даша тронула вожжой кобылу - шарабан, закачался сильнее.
- На заре выехала в поле и вот все езжу. И так каждый день. В правлении
некогда сидеть. Одно дело наседает на другое - прополку не закончили, а тут
уборка на носу. Ячмень уже весь побелел. Пора и травы косить,- вот я и еду к
Рагулину. У него лишние сенокосы. Только он до такой степени скупой, что у
него, старого чертяки, не то что травы, а снега средь зимы не выпросишь... И
до чего ж есть на свете люди скупые.
Тетя Даша рассказывала, как однажды она ездила к Рагулину, как
разговаривала с ним о сенокосе, а шарабан покачивался и почти бесшумно
катился и катился по теневой стороне улицы. Как только он переехал мостик -
условную границу между колхозами имени Кочубея и имени Буденного, Сергей
сразу заметил странную картину: на улице не рос бурьян! Да где ж это видано,
чтобы в Усть-Невинской и не росли по улице бурьяны? А тут их не было!
- Территория "Буденного",- с усмешкой пояснила тетя Даша.- Рагулин
новые порядки вводит. Э! Ты его еще не знаешь? Натурный старик...
Вдоль дворов, сколько видно глазу, тянулась изгородь - высокие плетни
из хвороста, всюду исправные ворота, калитки; дома побелены, крыши починены,
ставни и деревянные коридоры выкрашены зеленой краской. Ничего этого Сергей
не видел на территории ни колхоза имени Кочубея, ни, тем более, у
ворошиловцев: там, как правило, дворы были разгорожены, иди куда хочешь-
всюду открыта дорога!
- Ты думаешь, почему буденновцы так обгородились? - заговорила тетя
Даша.- Тоже через рагулинскую жадность... Жалко ему сделалось той земли, что
находилась под индивидуальными посевами членов артели. "Кто, говорит,
желает, пусть обзаводится огородом возле хаты и чтобы не больше нормы". А ту
землю запахал и весной посеял общественный ячмень... Лишил людей подсобных
посевов.