"Вольдемар Бааль. Эксперимент" - читать интересную книгу автора

- Ты ведь хочешь спасти человечество, Фил?
- Да, хочу. И не ищи в моем желании тщеславия или гордыни. Это даже не
желание, это - как призыв или приказ.
- Но какова же твоя программа?
- И ты еще будешь утверждать, что слушал меня, старина?
- Но то, что ты рассказал, не программа, ибо я слушал тебя внимательно.
Это скорее похоже на школьное сочинение на тему "О чем я мечтаю". Я не
осуждаю тебя, Фил. То, что с тобой сейчас происходит - наглядная
иллюстрация к твоим "хочу" и "могу".
- А если я все-таки смогу? А я смогу! Я чувствую, что смогу, Зенон!
- Фил! Ты подошел к Опере со своими человеческими мерками. Поэтому ты
не можешь обосновать, разделить, что там разумно, а что не разумно.
- За этим я и лечу туда. Чтобы обосновать, узнать.
- А как ты узнаешь? Допустим, ты откроешь эти тысячи дверей. И что ты
там увидишь? Ведь мы - младенцы перед ними. Представь, на какой-то юной
планете к тебе подошли бы существа из пещер, и ты бы стал им объяснять,
как устроен твой "Матлот". Что бы они поняли?
- Ты не хочешь, чтобы я летел к ней? Ты считаешь, это свинство по
отношению к Коре?
- Я считаю, что ничего стоящего ты оттуда не вывезешь. И разумнее было
бы развернуться. И ловить на озере рыбу.
- Я буду на Опере! - резко оборвал его Филипп. - Буду! И увижу ее. И
посмотрю, как это все делается!
- Успокойся, Фил. Я всего лишь сказал, что думаю, - миролюбиво
проговорил Зенон. - А кстати, скажи пожалуйста, почему она оставила себя
голубой, как ты считаешь? Ведь в твоей памяти она могла увидеть только
белых женщин, или хотя бы смуглых. Почему она не побоялась оттолкнуть тебя
своей голубизной?
- Не знаю, - хмуро ответил Филипп. - Не задумывался. Может быть, чтобы
заинтриговать?
- Это красиво?
- Красиво. - Филиппу было стыдно за резкость, за срыв. - Прости,
старина. Нервы, нетерпение. Я ведь обещал ей вернуться, она ждет.
- Да, голубой экран... - Зенон покивал и вдруг с совсем не няньковской
интонацией в голосе, с расстановкой проговорил: - Послушай-ка, что я
скажу, Фил. Выслушай и запомни. Людям никогда не подняться до уровня
оперян. Никогда.
Филипп растерялся, смутился.
- А кому подняться?
- Нам. Роботам.
- Ты шутишь, старина!
- Это истина.
От няньки повеяло чем-то чужим, холодным, даже зловещим. Филипп словно
впервые увидел своего универсуса - его высокую, тощую фигуру, искривленную
шею, потемневшее лицо, аскетически проваленные щеки; увидел и как будто
только что осознал, что перед ним не человек, а машина, хоть и
Подконтрольная, но все-таки таинственная в своем самостроительском рвении,
а потому и опасная. Последние слова робота, - а еще убедительнее слов его
тон и вид, и явились сейчас для Филиппа тем самым аргументом, который внес
путаницу в его планы и требовал коренного пересмотра всего предприятия. Но