"Вольдемар Бааль. Источник забвения" - читать интересную книгу авторанего, - так устроила Тамара, пытавшаяся в последний раз, вопреки уже
случившемуся, починить супружескую колесницу, - но говорил Никита и для свой поклонницы, которая пила его глазами, каждой черточкой лица, и за все время не произнесла ни слова. И Визин, которому тоже уже все было ясно относительно колесницы, принял игру и решил направить разговор в интересном ему направлении; ему показалось занятным, как, на каком уровне и в каком месте могли бы сейчас соприкоснуться их с Тамарой миры. - Атараксия, - сказал он, - это, может быть, еще не самая крайняя крайность в вашей идее. Полная амнезия, пожалуй, крайнее. - А что, резонно, - невозмутимо согласился Никита. - Память спит - это интересно. - Память не спит. Памяти нет. - Пусть - нет. - Вы думаете, такое можно изобразить? - спросил Визин с видом очень заинтересовавшегося человека, и Тамара покосилась на него с неудовольствием. - Изобразить можно все, - отвечал Никита. - Любую патологию. Я вообще удивляюсь, когда пытаются доказать, что предметом изображения должно становиться только положительное и красивое. Почему художнику отказывают в праве запечатлеть темное, мрачное, уродливое, трагедию какую-нибудь, несчастного, какого-нибудь агелянца или маргинала, например? Литературе в этом праве почему-то не отказывают. - Я слышал, что литература - это, мягко говоря, не фонтан, не блеск, бяка. - Там говорили не о той литературе, не в том смысле! - чуть ли не со - А в каком смысле? - придуриваясь, спросил Визин. - Герман Петрович просто шутит, - снисходительно попытался замять неловкость Никита, и Визин пошел ему навстречу. - Хорошо, бог с ней, с литературой в любых смыслах, с маргиналами и прочим таким. Меня вот заинтересовал портрет человека, лишенного памяти. - Разве в жизни такого не бывает? - Никита, кажется, окончательно смирился с тем, что этот дуб Визин признает в искусстве только то, что "бывает в жизни", и не только бывает, но и типично; как на недоумка смотрела на доктора наук и Женя. - Бывает, - охотно согласился Визин. - Амнезия - известное заболевание. Но вот, скажем, если отбросить заболевание. В состоянии ли человек сам лишить себя памяти? У него имеется неприятное, мучительное воспоминание, и он желал бы от него избавиться. - Как известно, - весомо проговорил Никита, хотя не понимал пока, куда клонит его собеседник, - как известно, защитные свойства организма таковы, что неприятные воспоминания вытесняются в подсознание. - Ну, видите ли, это - подсознание. Это все же еще память. Просто впечатления, воспоминания сокращаются, так сказать, до мизерной величины, происходит так называемая минизация. То есть тут уже не воспоминание, а своего рода код, то есть мы имеем дело с кодированным впечатлением. - (Папка Мэтра выручала как нельзя лучше!) - И тут достаточно соответствующей обстановки, чтобы этот код, эта мизерная величина воскресла, разрослась, восстала от спячки - и снова налицо полновесное воспоминание, от которого нам хотелось избавиться. Извините, что я так |
|
|