"Анатолий Азольский. Посторонний" - читать интересную книгу автора

куда попряталась, не в плавнях же волжского берега искать ее, вблизи города,
где выбился в люди отец Матвея Кудеярова, выкупился у помещика, открыл
мелочную лавку, потом другую...
От финала жизни Матвея Кудеярова отскакнул я к истокам ее, потому что
напугался охотничьего ружья под рукой умирающего и ужаснулся омерзительно
позорной кончине бывшего диктатора Поволжья. Смерть, понятно, никого не
красит, вождей тоже, Ильич в такой же вони пребывал, что и Матвей, в
животном страхе всех отгоняя от себя. До того стал неприятен мне этот
революционер, что подумалось: а не поставить ли на другую лошадь, не
побежать ли в редакцию и сделать героем повести не чванливую вонючку, а
другого пламенного борца, умевшего скромно и с достоинством умирать. Со
скрипом душевным отказался от мысли этой и писать начал с самого раннего
детства Матвея... Я заглянул в просторный дом на Озерной улице, где он
заголосил - первенцем в семье, которая обязана быть плодовитой, потому и
производство детей в доме было поставлено на конвейер; с приказчика спрос
невелик, приказчик на чужое добро охоч, а сын, а дочь - да для них любое
добро на прилавке или под прилавком свое, родное, не берущееся, не уносимое
под полой, неукрадимое. Акушерки и повитухи каждые полтора года ждали
приплода, иногда случались неудачи из-за невежества знахарок, но гимназиста
Матвея не прочили в земские врачи: глава семейства мыслил стратегически,
определив сына в Санкт-Петербургский университет, поскольку при Александре
Освободителе собственной шкурой испытал на себе хоть и пустяковые, но
все-таки кое-какие права в государстве, где взятка и лихоимство вечны и
повсеместны - и тем не менее обузданию поддаются. Юристом обязали стать
Матвея, слава и дела купца Кудеярова расширялись, лавки укрупнялись, лавки
множились, лабазы пополнялись, под честное слово давались и занимались
громадные деньги, но бухгалтерия - на строжайшем учете, редкие приказчики
допускались к расходно-приходным книгам, платили им изрядно, временами сбор
их походил на заседания попечительского совета. Честным купцам банки
отпускали кредиты под мизерные проценты, Кудеяров-отец наживался
расторопностью, именем своим, которому, однако, изменил сын, не пожелав
стать продолжателем славящегося на всю Волгу дела. К величайшему огорчению
родителей, Матвея обкрутили новые друзья, сына из университета выперли за
злонамеренное поведение; он к тому же стал социалистом, о чем и оповестил
впавших в ярость родителей. Более того, он намекнул всей родне, что хотя и
не находится среди тех, кто покушается на Его Величество, но, сочувствуя им,
он хочет и может не только убийством государя императора навести в России
порядок и справедливость, а всесильным и верным учением изменить
государственный строй державы.

Столик в "Арагви" заслонился пожелтевшими бумагами архива и страницами
исследований по истории России конца прошлого века. Весь в этот век
погруженный, я забыл на время школьные и институтские учебники, и мусор в
голове моей всплывал, отделялся от меня и уносился волнами, когда я
погружался в прошлое. Обывателем стал я, мещанином провинциального
городишка, дома которого уступами спускались к Волге; я ходил по Озерной
улице, частенько останавливаясь у двухэтажного особняка купца 1-й гильдии
Кудеярова и спрашивая себя: какая же справедливость восторжествует в этом
городе после, к примеру, убийства царя? Чтоб ни у кого не было в
собственности лавок и всякий безлавочный мещанин занимался кустарным