"Анатолий Азольский. Белая ночь (Повесть) ("Дружба народов" № 10 2002)" - читать интересную книгу автора

с него сняли, заодно и подумывали: не засиделся ли на воле отпетый враг,
проживавший, кстати, на оккупированной территории? Как вдруг враг этот
около десяти утра 14 июня позвонил и в страхе рассказал: только что в
закусочной к нему подсел человек, смутно помнившийся по Франции, -
русский, но неизвестно, какой русский - то ли убежавший из немецкого плена
и подавшийся в партизаны, то ли власовец из батальона, что
передислоцирован на север Франции для защиты атлантического вала.
Человек этот попросил оказать ему кое-какую помощь. Договорились о
встрече: дом Хабалова, час дня. Просивший о помощи пришел в закусочную не
один, сообщник его наблюдал за разговором, Хабалов так обрисовал
напарника: рост 175 сантиметров, черты лица правильные, глаза карие, лет
30 - 35, особых примет нет. По докладам пограничников, шпионы нагло, чуть
ли не в открытую высадились на побережье Копорской губы в ночь с 13 на 14
июня - способом, который привел в оторопь стражей границ сухопутных и
водных: в предутреннем тумане они спустили шлюпчонку с борта идущего в
Ленинград французского транспорта, плавсредство утопили, добрались до
железной дороги, вспрыгнули на паровичок из Котлов и доехали до
Ораниенбаума.
Пришельцев решили не задерживать, да и что иное придумаешь, когда до
шпионской встречи всего три с половиной часа. Дом обложили, ввели в него
своих людей. Операция блистательно провалилась, одноактный скетч сляпали
грубовато, ни репетиций, ни генерального прогона не было. Хабалов повел
себя неправильно, зафальшивил с первой же реплики, сотрудники мизансцену
не держали, вражеского лазутчика приходилось брать живьем, потому что
работал он в лучших традициях академической школы, сразу понял, что не на
той сцене оказался; в столкновении пострадали два оперативника,
застреленный в упор Хабалов умер, не приходя в сознание, пришедший же с
грохотом задернул занавес, подорвав себя гранатой и предупредив тем
сообщника поблизости, который не преминул, конечно, улизнуть из города и
достигнуть Ленинграда, чтоб затеряться в нем. Вскрылись некоторые детали,
никем и ничем не объяснимые странности в поведении лазутчиков. С точки
зрения чистой теории приход их к Хабалову - полный идиотизм, ни один
нормальный шпион на контакт с осужденным и отпущенным власовцем не пойдет,
и тем не менее... Еще больший идиотизм в том, что не с пустыми руками
пришли они к тому, кто у немцев работал на фабрикации документов, но и не
с документами для квалифицированной экспертизы: чистые бланки паспортов,
военных билетов, партийных и пачку незаполненных трудовых книжек выложил
пришедший ошеломленному Хабалову... Отсюда бы должно следовать: уж не
рехнулись ли на Западе, посылая в СССР людей без должного прикрытия?
Выстрелы и взрыв чуть ли не в центре города (улица Красного Флота, дом
№ 14)
не могли не повлечь служебного расследования, которое каким-то боком
касалось и Коваля.
Всю область бросили на поимку напарника того, кто, изувечив себя
гранатой, оставил неповрежденными кончики пальцев. По ним установили:
Могильчук Василий Трофимович, 1900 года рождения, украинец, ярый враг
советской власти, дважды приговоренный к расстрелу и дважды бежавший;
агент нескольких разведок, последние годы проживал во Франции.
С этим кулаком и националистом все ясно. Но куда-то за кулисы шмыгнул
незнакомец, таинственная личность, которая почему-то без документов и