"Анатолий Азольский. Облдрамтеатр (Повесть)" - читать интересную книгу автора

"интеллигентами" и "евреями". Сергей Гастев у матери пытался
узнать, какое проклятье нависло над их семьей, отец-то, рабочий
из мещан, посланный партией на бухгалтерские курсы и ставший
поэтому служащим, ни в каких оппозициях не состоял, чист как
младенец, мать же с девчоночьего возраста бегала вдоль ткацких
станков, и сына родители воспитали примерным пионером и
комсомольцем. Уже в войну, заехав домой после госпиталя,
выпытал он все-таки у отца, в чем грех. В середине 30-х годов
или чуть позже пришла на заводе пора всем исповедоваться,
выкладывать коллективу слабости свои, вредящие
общепролетарскому делу. Каялись кто в чем горазд, хлестая себя
обвинениями в непреднамеренном вредительстве, и отец, праведный
до тошноты и скуки, не нашел ничего лучшего, как брякнуть:
грешен, служил под знаменами царских генералов. Так и влетели в
протокол слова эти, ничего вообще не значащие, поскольку в
царской армии служили солдатами миллионы мужчин. Но словечко-то
произнеслось, словечко-то записалось, и какой-то товарищ,
сидевший на анкетах и протоколах, службу в царской армии
признал предосудительной, хотя никакой вины за отцом не было:
советская власть такую службу не считала преступной, а
инвалидам империалистической войны выплачивалась пенсия. Но еще
до разговора с отцом к Гастеву пришло осознание: власть дурна,
криклива, злобна и склонна законопослушного обывателя считать
объектом уголовного преследования, даже если тот ничегошеньки
не совершил и живет тишайшей мышью. Дурная власть - надо это
признать и на этом утвердиться. Дурная: никогда толком не
уразумеешь, чего она хочет и на кого ткнет пальцем ("Вот он -
сын беляка!"). То ли сама власть рождала исключительно для себя
пролетарских неучей, то ли сами неучи сварганили механизм,
называемый обществом, только для собственного пользования═-
сейчас уже не разберешь, запутаешься в клубке причин и
следствий. Действующая армия и тыл нуждались в юристах, не раз
на него, Гастева, приходили запросы и приказы: откомандировать
в распоряжение военной прокуратуры! А Гастев издевательски
отговаривался и отписывался: "Юридического образования не имею,
поскольку обучался на хозяйственно-правовом факультете".
Однажды у особиста лопнуло терпение, свалился на Гастева в
окопе, потребовал немедленного ухода с передовой, приказ уже
подписан, и Гастев пошел на мировую: "Ладно, утром, после
боя..." А утром - осколком задело плечо. Да, дурная власть,
временами курьезная, но если она перестанет смотреть на
человека исподлобья - свет померкнет, реки выйдут из берегов,
засуха падет на Россию-матушку, и это уж точно, будь власть
иной - не приперся бы мартовской ночью Саня Арзамасцев с
перекошенной физиономией: "Слышь, что сказала Гизелка?.. К ней
в Париже ходил сам Илья Эренбург!"
Тягучий и беспощадный вечер 27 августа 1949 года, ненужные
воспоминания, подозрения в правильности того, чем и как живешь,
отметаемые осознанием: именно потому, что власть такая дурная,
надо с особым усердием изобличать и ловить преступников. И