"Михаил Азаров. Зазнобы августейшего маньяка (мемуары Фанни Лир) " - читать интересную книгу автора

- Ну, вот, вы и телеграфируйте ему! - воскликнули мои собеседники. -
Вы, вероятно, актриса?

Я подтвердила это предположение и послала телеграмму. На другой день ко
мне постучался полицейский и объявил, что, вследствие полученной от генерала
Трепова депеши, я могу отправиться в путь со следующим поездом. Нечего
говорить, как я была рада.

Странное совпадение: теперь я въезжаю в Петербург, а впоследствии
покидала его по специальному приказу того же Трепова.

Первый день в Петербурге. Серебряная старость.

Итак, я в России! Я люблю общий вид этой страны и не нахожу в нем
ничего печального.

В 10 часов мы были в Петербурге. Громоздкая карета, вероятно,
служившая, еще во времена Екатерины, доставила нас в Hotel de France, где мы
поселились весьма комфортабельно.

Отогревшись у камина и освежив себя прекрасной ванной, я позавтракала с
большим аппетитом, причем нашла, что здесь самый лучший в свете хлеб,
изготовленный немцами, получившими, как известно, при Петре исключительное
право быть булочниками и аптекарями. Отослав два письма моим знакомым, я
получила ответ, что один из них заедет за мной в полночь, и чтобы я к тому
времени принарядилась.

В назначенный час он привез меня на тройке в Restaurant Vert, что на
Мойке.

Войдя в голубой кабинет, я услыхала нестройный шум голосов и,
очутившись затем в обширном зале, остановилась смущенная и ослепленная
блеском оружия, орденов, бряцающих сабель, аксельбантов и эполетов, которые
в каком-то хаосе запестрели передо мной. Слышала, как во сне, что меня
представляют князьям, графам, боронам, и машинально отвечала на их
приветствия, и, только выпив первую рюмку водки и закусив, по русскому
обычаю, начала отдавать себе отчет в окружающем. Увидела, что нахожусь в
среде блестящих представителей старости, которую по цвету, ее волос называю
серебряною.

Постепенно овладев собой, я засыпаю этих господ вопросами о их
мундирах, чинах, орденах (у одного генерала было надето 17 орденов) и быстро
приобретаю большие сведения в этой полковой науке, которую к концу месяца
знала даже лучше самих русских.

Шампанское еще больше развязало языки. Меня осыпали любезностями,
научили пить брудершафт, и, наконец, повели к ужину, который длился до 7
часов утра.