"Николай Иванович Иванов. Воспоминания театрального антрепренера " - читать интересную книгу автора

вспыхнула прежняя страсть, о которой каким-то образом уже знал "грозный и
старый" К.
Очень неосторожный Василий Карпович, в один из темных вечеров
отправился в усадьбу К., отстоявшую от Костромы в десяти-двенадцати верстах,
и ловко прокрался на условное место, памятное по прежним свиданиям. Но как
велико было его разочарование, когда вместо миловидной г-жи К., пред ним
выросла внушительная фигура самого обманутого супруга, окруженного толпой
крепостных, с злорадством поджидавших появления непрошенного гостя! За
измену жены, К. жестоко отомстил Васильеву, которого еле-живым доставили в
гостиницу. Тот же возница, который отвозил его целым и невредимым в усадьбу,
привез его искалеченным обратно и сообщил, что К-ские крепостные вынесли его
из рощи, уложили в тарантас и приказали скорее убираться с их земли, чтобы
еще хуже не было...
Ночью Васильев послал за мной номерного, который с испуганным
выражением лица, чуть не вломился в мою квартиру и стал требовать, чтобы я
немедленно отправился к Василию Карповичу.
- Что с ним? - спросил я посланного, торопливо одеваясь.
- К-ские мужики его избили!
Вхожу в номер Васильева и вижу ужасную картину: он лежит полураздетый
на кровати; все лицо, грудь, руки, в кровавых ссадинах и подтеках.
- Что с вами? - бросился я к нему.
- Плохо, брат, Николай! - ответил он, с трудом переводя дыхание. -
Изуродовали... Грудь протоптали... Душу выбили... Самосудом.
- Кто и за что?
- За дело, брат.... чужих жен не люби...
Я было заикнулся о докторе, Васильев от его помощи отказался наотрез.
- Никто не спасет, - сказал он. - Мне этой ночи не пережить...
В этом и я не сомневался, так был он не милосердно изувечен; глаза
постоянно закатывались под лоб, придавая его лицу мученическое выражение, а
из груди вырывались томительные вздохи. После непродолжительного молчания,
он вдруг приподнялся на локте и довольно бодро произнес:
- Умираю, Николай!
Я встал у его изголовья на колени, он прислонился ко мне и испустил
последний вздох.
Васильева скромно похоронили; о причинах его внезапной смерти никто не
допытывался; власти постарались не поднимать неприятной истории и, таким
образом, этот возмутительный самосуд остался безнаказанным и все дело кануло
в Лету.
Вскоре после этого события, умер А.С. Карцев, и я остался было не у
дел, так как костромской театр в то время пустовал. Тут я задумал уехать
куда-нибудь и поступить в труппу, что и случилось осенью 1829 года. С тех
пор началась моя скитальческая, актерская и антрепренерская жизнь,
продолжавшаяся до первой половины 1880 годов.
Ярославский антрепренер Лисицын прислал за мной своего режиссера с
предложением вступить в состав его труппы на очень выгодных условиях, т. е.
на 15-ти рублевое ассигнациями жалованье в месяц, которое своим размером
польстило моему самолюбию и представляло в перспективе достаточную жизнь.
Начал я у Лисицына прямо с первых комических ролей и этого амплуа
придерживался все время моего служения сцене. Впрочем, в мой репертуар также
входили оперные и оперетные партии, часто не согласные с моим амплуа, но за