"А.Авраменко, Б.Орлов, А.Кошелев. Смело мы в бой пойдём...("Черное Солнце" #1) " - читать интересную книгу автора

меня по плечу:
- Теперь живём, друг!...
...Первым делом мы окопы вырыли. Ох, и ругались же все... поначалу...
Зато потом, когда целую роту пехоты республиканской нашинковали, а сами ни
одной царапины не получили, весь экипаж майору спасибо сказал, что копать
заставил... В общем, двое суток мы там сидели, вокруг этого танка в
обороне... Народу покрошили видимо-невидимо...
Ребята эти, "Витязи" дикие, пока без нас сидели, первым делом свой танк
закопали по самую башню, и когда я на посадку шёл, то малость попутал
технику, это английский "Виккерс" там в поле стоял. Русский танк и не
увидишь сразу, так они его засыпали - только башня торчит между двух
холмиков. Танкёры на одном из них, том, что ближе к дороге, окопчик отрыли,
бруствер траками от разбитой гусеницы обложили, да песочком присыпали, но
плохо - от одного гребешка лучик и отразился, да мне в глаз и попал. Слава
Богу, в тот, который не заплыл... В общем, танкисты наши по кружечке водички
пропустили и ожили маленечко, заулыбались. Смотрю я на их морды славянские,
и тут вижу знако-омый такой фингал у одного под глазом. Точь-в-точь, как у
меня. Только у меня слева, а у того справа. И разобрало меня тут
любопытство, значит. Я к майору аккуратненько так поворачиваюсь, козыряю ему
как положено и вопросец ему, с ехидцой:
- Герр майор, а чем ваш танкист отличился?
И на свой глаз показываю так, исподтишка. Погрустнел тут он, и мне в
ответ:
- Севой меня зовут, обер-лейтенант. Всеволодом Львовичем. Можешь ко мне
по имени-отчеству обращаться, разрешаю. А освещение я ему подвесил за
дело... танк у меня командирский, рация есть. Да как нас тряхнуло взрывом,
рация моя работать перестала, а этот, стрелок - радист так называемый,
починить её не может, хотя я его по честному на курсы отправлял, чтоб
научился всему, что положено. Видно, только жрал от пуза да за девками
бегал, скотина... Теперь вот, рация вроде есть, а вроде нет. Не работает. А
если бы ты с неба не упал, то и вообще конец бы нам пришёл - у нас на троих
шесть сухарей, полфляги водки, а воды - ни капли...
И так мне сразу пить захотелось, жара ведь страшенная стоит. Но я себя
пересилил, стал всё изложенное по полочкам раскладывать, любим мы, немцы,
порядок во всём. Перво-наперво попытался я имя его выговорить, но на втором
слоге понял, что проще язык изо рта извлечь, молотком отбить, как бифштекс,
чтобы помягче был, да назад вставить, тогда может и получиться выговорить
это - Вшефолотлеофвофитшч. Севой он себя к концу дня разрешил называть,
когда мы четвёртую атаку отбили. Вот это имя у меня сразу получилось
выговорить. Но - по порядку. Орднунг есть орднунг. Рассказал он мне про
рацию, тут меня и осенило: у меня же Курт есть, герой штурман, в штаны при
первой атаке французов напустивший. Маню я так его ласково, пальчиком...
встрепенулся малый, подобрался поближе. А я майора в бок:
- Герр майор, а пусть вашу рацию мой штурман посмотрит, он у меня
радист тоже. Только просьба у меня к вам, личная.
Русский смотрит на меня так косо - косо, а я своё гну:
- Если не получится у него, то подбейте ему глаз с этой стороны, - и на
свой показываю, - а заодно и стрелкам моим, обоим, чтоб весь экипаж
одинаково выглядел...
Тут танкист понял, и как заржёт, аж до слёз. Наконец успокоился, и