"Александра Авророва. Шутка с ядом пополам " - читать интересную книгу автора

отец Дениса Талызина?
- Нет.
Некипелов улыбнулся, потом даже засмеялся - весело, однако отнюдь не
безудержно.
- Простите, Игорь Витальевич! Сейчас как раз тот период, когда меня
особенно атакуют родители нерадивых студиозов. Вот я и принял вас за одного
из них. Так чем обязан?
- Я выясняю обстоятельства смерти Бекетова.
- Да? А разве они в чем-нибудь неясны? - изумился Сергей Михайлович.
- Ну... для самоубийства у человека должны быть серьезные причины...
- То есть вы подозреваете убийство? - не стал ходить вокруг да около
Некипелов. - Оставьте эту мысль, только зря потратите время. Вы не знаете
Владимира Дмитриевича, да и вообще научную среду. Это самоубийство, и
причины имелись весьма серьезные.
- Какие же?
Некипелов пожал плечами.
- Да именно те, которые указаны в предсмертной записке. Ослабление
интеллектуального потенциала. Понимаю, большинству это покажется бредом, но
для настоящего ученого это не так. Интеллектуальные игры - наш наркотик.
Привыкнув ежедневно получать соответствующую дозу, без нее уже не выдержишь.
- То есть вы сами тоже собираетесь в определенном возрасте покончить
счеты с жизнью? - буднично осведомился Талызин.
- Я? - собеседник хмыкнул. - Вопрос интересный. Пожалуй, нет. Моя жизнь
не исчерпывается наукой, и, когда я не смогу ею больше заниматься, то,
полагаю, найду... пусть не равноценную, но хоть какую-то замену. Однако
думать об этом страшном времени заранее смахивает на мазохизм.
- А жизнь Бекетова исчерпывалась наукой?
- Несомненно. Помните, у Тургенева? "Он поставил всю свою жизнь на
одну-единственную карту и, когда эта карта оказалась бита, сломался".
- Вы не слишком-то грустите об этой смерти, - не спросил, а
констатировал следователь.
- Ошибаетесь, - спокойно возразил Некипелов. - Я многим обязан
Владимиру Дмитриевичу, да и вообще отношусь к нему с огромным уважением.
Именно поэтому я уважаю его право самому выбирать свою судьбу. Он-то как раз
не сломался, а предпочел иной путь...
- Если он действительно сделал это сам...
- А что, есть причины считать иначе?
Сергей Михайлович выжидающе помолчал и, не дождавшись аргументов,
добавил:
- Поговорите с теми, кто хорошо его знает. С коллегами, с женой. Думаю,
тогда ваши сомнения рассеются. Пусть они расскажут вам, что он был за
человек, и вы получите адекватную картину случившегося. Любой... или почти
любой... подтвердит вам, что для Владимира Дмитриевича указанная им причина
самоубийства совершенно естественна.
- Вы сказали - почти любой?
- Ох, - вздохнул Некипелов, - это профессиональное - стремление к
безусловной точности даже там, где ей не место. Ведь в том, что касается
людей, безусловной точности не бывает. Я подразумевал, что если вы случайно
попадете на Гуревича - есть такой студент - или, к примеру, на мою коллегу
Марину Лазареву, то вряд ли они предоставят вам объективную информацию, но