"Александра Авророва. Развод по-русски " - читать интересную книгу автора

высококачественного масла. Хотя, возможно, для адвоката это самое то? Ей
ведь ни разу не приходилось сталкиваться с представителями данной профессии,
и какое счастье, что есть Величко, наверняка сумевший выбрать самого
лучшего! По крайней мере, весьма дорогого - последнее явно пропечатывается у
гостя на лбу.
Вера начала с наиболее болезненного.
- Мне сказали, - тяжело вздохнула она, - что с Лизой пока не увидеться
никому, кроме адвоката. Это правда?
- Увы. Таков закон.
- Но вы с нею виделись?
- Да, виделся.
- И... как она? - с бьющимся сердцем спросила Вера. - Очень плохо? А
условия там очень плохие, да? Она совершенно не выносит грязи. Ей легче даже
голодать, чем жить в грязи. Может быть, что-нибудь можно сделать? Передать?
Заплатить за отдельную камеру? Говорят, сейчас это возможно?
- К сожалению, - развел руками Артур Андреевич, - пока Елизавета
Дмитриевна не сменит свою позицию, условий ей никто не улучшит. У милиции
свои интересы.
- Какую позицию?
- Позицию отрицания очевидного, Вера Дмитриевна. Ваша сестра всем, даже
мне, повторяет свою первоначальную версию. Версия состоит в том, что она
приехала к трем в свою бывшую квартиру, никого там не обнаружила,
возмутилась и вернулась на работу. Конечно, хорошо уже то, что она сразу не
стала скрывать тот факт, что была в данной квартире. Поскольку ее видели во
дворе, скрыть все равно бы не удалось. Однако, когда у Елизаветы Дмитриевны
уточнили, не заходила ли она в соседний подъезд, она твердо ответила: "Нет".
Но, увы, свидетельница уверенно ее опознала. Тогда Елизавета Дмитриевна
вспомнила, что, кажется, забегала куда-то поправить чулок, но не придала
значения, куда. Видимо, это был соседний подъезд. Далее всплыл вопрос о
пистолете. Елизавета Дмитриевна настаивала, что он был газовый. Кроме того,
когда ей предъявили орудие убийства, утверждала, будто в первый раз его
видит. Поскольку пистолет со всей определенностью ее и это подтверждают
несколько человек, не говоря уж об отпечатке, настаивать на противном было
неразумно. Тогда Елизавета Дмитриевна сообщила, что просто неспособна
отличить настоящий пистолет от газового, а уж тем более опознать
какой-нибудь конкретный экземпляр. Ей сказали, что газовый, она поверила, а
вглядываться не собиралась. Мол, положила куда-то и забыла о нем.
Артур Андреевич немного помолчал и, сладко улыбнувшись, добавил:
- Данная тактика была бы вполне приемлемой и даже лучшей, будь в нашем
деле всего один спорный момент. Тогда да, следовало бы настаивать на
случайном совпадении. Но в большое количество случайных совпадений никто не
поверит. Есть еще шарфик, от которого Елизавета Дмитриевна тоже поначалу
отказалась, есть другие улики. Например, столь весомые, как следы крови,
найденные на ее одежде. Ваша сестра объясняет это тем, что у убитого как-то
в ее присутствии пошла носом кровь, но, сами понимаете... Короче,
прокуратура не одобряет подследственных, которые сперва уверенно настаивают
на своем, а потом под давлением улик начинают выкручиваться, меняя
показания. Если подследственный слишком часто меняет показания, следователь
начинает верить в самое худшее.
Вера почувствовала глухое раздражение и холодно заметила: