"Александр Авраменко. Бездна " - читать интересную книгу автора

указатели, посыпанные желтым песочком дорожки для личного состава, стройные
шеренги палаток для солдат. Строгий график "работы" с перерывами на обед.
Смена первой очереди прислуги на вторую. А ту - на третью. Перерыв для
остывания стволов, едкое шипение уксуса, охлаждающего раскаленные от
непрерывного огня орудия. Макс смотрел на деловито суетящихся артиллеристов,
слегка приоткрыв рот, чтобы не так больно било по перепонкам, завороженный
четкостью их движений. Шесть строго рассчитанных шагов, наклон, сильные руки
подхватывают уже обтертый от смазки снаряд. Разворот, опять шесть
размеренных шагов. Затвор уже открыт, и дымящаяся гильза подхвачена ладонями
в асбестовых рукавицах, полуоборот - гильза звякает. Ударившись о небольшой
холмик уже остывших использованных выстрелов. В это время заряжающий
загоняет снаряд в ствол, умело орудует прибойником досылающий, входит следом
гильза с зарядом. Поворот рукоятки, клацает затвор. В это время наводчик
миллиметровыми движениями поправляет прицел, все отскакивают, рывок шнура -
гулкий выстрел. Мгновенное пламя из жерла ствола, облака моментально
рассеивающегося дыма, вновь рывок рукоятки, а снаряд уже наготове,
прибойник, заряд, выстрел... И все повторяется снова и снова. Тридцать
минут, час... Словно не люди, а невиданные прежде автоматы обслуживают
гигантский конвейер, уничтожающий огромный город, бывшую столицу когда то
слишком наглой, а теперь растоптанной кованным арийским сапогом страны...
...Они входили в город. Фон Шрамм присутствовал при подписании
капитуляции. Польский офицер в новенькой, даже необмятой шинели с птичьими
чертами лица и застывшим навечно испугом в глазах. Казалось, что он в любую
минуту рухнет на колени и завопит - Пощады, пощады! Куда же делась его
гордость? Сквозь окошки штабного автобуса было видно, как поляк поминутно
вытирал лоб платком, беспрестанно ежился, чесался... Макс сплюнул. Ему было
противно. Наконец дверца открылась, и парламентер, отдуваясь, соскочил на
землю. Напялил на плешивую голову нелепую четырехугольную фуражку, подхватил
свой белый флаг и направился к виднеющейся вдали баррикаде. Следом заспешил
сопровождающий его хорунжий. Довольный, улыбающийся генерал Бласковиц
ухмыльнулся в усы:
- Они приняли все условия...
Колонны марширующих парадным маршем гренадеров, конница, мотоциклисты,
танки. Их встречали испуганные, жмущиеся к стенам варшавяне, дымящиеся
развалины домов, опрокинутые городские трамваи, из которых соорудили
импровизированные баррикады... И "Баденвеллер-марш", гремящий над зеленой
аллеей роскошного парка Бельведера, четко отбивающие ритм солдаты, вскинутая
в приветствии своих победоносных войск рука Фюрера...
Потом началась их работа. То, для чего они сюда прибыли... Луч фонаря
выхватывает из темноты испуганные черные глаза, чем-то напоминающие
итальянские маслины.
- Всем выйти из дома на улицу! С собой только личные вещи, продукты на
три дня!
Устрашающе рычит дюжий манн Готфрид, похлопывая резиновой дубинкой по
сапогу. Жиды покорно ползут наружу, собираются в колонны, в руках - узелки с
пищей, кое-кто толкает перед собой коляски со стариками и инвалидами.
Грохочут по улицам подковы сапог эсэсовцев, легко перекрывающее униженное
шарканье тысяч еврейских ног... Длинные колонны, которым нет ни конца, ни
края. Они идут в гетто. Точнее, в район, который отвели под гетто. Сами
евреи построят загон для себя. Впрочем, им не привыкать. Они всю жизнь живут