"Аврелий Августин. О порядке" - читать интересную книгу автора

- Ты был вправе не отвечать, а витать мыслью подле Каллиопы.
- Да, вправе, - откликнулся Лиценций, - но, признаться, ты меня крайне
удивил.
- Каким это образом?
- А таким, - отвечал он, - что тебя удивило это явление.
- Да что же, - возразил я, - и производит удивление, как не вещь
необычная, являющаяся вне очевидного порядка причин?
- Что "вне очевидного", - ответил он, - согласен; но "вне порядка", по
моему мнению, не бывает ничего.
Так как ум этого юноши, буквально только на днях обратившегося к
философским занятиям, обнял столь быстро такой высокий предмет, я решительно
и куда оживленней, чем обычно, когда обращаюсь к ним с какими-нибудь
вопросами, сказал:
- Превосходная, во всех отношениях превосходная мысль и мужественная
отвага. Этим великим шагом, поверь мне, ты далеко переступил Геликон, до
вершины которого ты силишься добраться, словно до неба. Но я желал бы, чтобы
ты защищал эту мысль, потому что я попытаюсь ее опровергнуть.
- Оставь меня, пожалуйста, в покое в настоящую минуту, - отвечал он, -
потому что я сильно занят другим.
Тогда я, отчасти опасаясь, чтобы отдавшись всецело поэзии он не слишком
отвлекался от философии, сказал:
- Меня сердит, что ты, распевая и завывая на все лады, вымучиваешь из
себя эти свои стихи, которые воздвигают между тобою и истиной стену более
огромную, чем та, что существовала между твоими влюбленными, потому что
последние по крайней мере перешептывались между собою через естественно
образовавшуюся в стене трещину (Лиценций собирался в то время воспеть
Пирама). Так как я высказал это голосом более суровым, чем предполагал сам,
то он на некоторое время примолк. А я думал уже оставить начатое и
сосредоточиться снова в себе, чтобы напрасно и без толку не занимать
предзанятого. Но он заговорил:
- У Теренция не так кстати сказано, как мог бы это сказать теперь я о
себе: "Несчастен я, как обнаружившая себя мышь". Только то, что следует у
него далее, может обратиться в противоположное. Он говорит: "Теперь я
пропал"; а я, может быть, теперь-то и найдусь. Ведь (если вы придаете
какое-нибудь значение тому, что прорицатели имеют обычай совершать гадания и
по мышам) если я ту домовую или полевую мышь, которая меня, как
бодрствующего, тебе выдала, убедил своим стуком вернуться в свою норку и
успокоиться, то почему бы и меня эта суровость твоего голоса не убедила, что
лучше философствовать, чем петь? Ибо философия (я уже начал верить твоим
ежедневным доказательствам) - наша истинная и незыблемая обитель. Поэтому,
если тебе не неприятно и если ты находишь, что это так следует, спрашивай о
чем хочешь - насколько могу, я стану защищать порядок вещей и буду
доказывать, что вне порядка ничего быть не может. Я до такой степени
проникся мыслью о нем, что если бы кто-нибудь и победил меня в настоящем
состязании, я и это приписал бы не случайности, а порядку вещей. Победа
будет одержана не над самим предметом, а над Лиценцием.
4. Я снова с радостью обратился к ним.
- А ты как думаешь? - спросил я Тригеция.
- Я, как человек военный, высказываюсь в пользу порядка, - отвечал
он, - но испытываю при этом некоторое сомнение и желаю подвергнуть столь