"Виктор Авдеев. Моя одиссея (рассказы) " - читать интересную книгу автора

и живем. Наука эта состоит из элементов.
- И ты их знаешь?
- Понятно, знаю. Воду, например. Она сложена из двух заглавных букв
"Нэ" и одной буквы "О". Это есть вода.
Колонисты смотрели на меня с немым изумлением. Воспитатель спрятал под
усами улыбку. Продолжать дальше я не мог, так как, к досаде, ничего больше
не упомнил из того, что слышал в бывшей Петровской гимназии. Первый раз я
пожалел, что тогда на уроках стрелял из камышовой трубки жеваной бумагой и
играл в перышки.
- Ну, а что ты, Борис, еще умеешь?
Со мной воспитатель разговаривал дольше, чем с любым другим колонистом:
я рос у всех на глазах.
- Рисовать.
- Да? Это очень интересно. Чем?
Вопрос несколько сбил меня с толку. Как чем? Конечно, карандашом и
водяными красками. Однако я где-то слышал, что заправские художники вообще
не "рисуют", а "пишут" и при этом почему-то не за столом, а стоя перед
каким-то "мольбертом". Может быть, у них есть еще и специальные машинки,
вроде фотографического аппарата?
- Пока рисую просто одной рукой, - ответил я. - Вот этой, правой.
- Я не о том, - уже не сдержал улыбки Михаил Антоныч. - Чем ты рисуешь:
маслом, акварелью, гуашью?
Я весь вспотел. Гуашью? Что это такое? Никогда не слыхал и похожего
слова. Не хочет ли Козел меня просто подпутать? А умею ли я рисовать маслом?
Каким: постным или скоромным? Вот уж не видал, чтобы в бывшей Петровской
гимназии кто-нибудь рисовал маслом. Может, какие заграничные художники из
буржуев? Я почувствовал явный подвох, понял, что начинаю тонуть, но не
сдался:
- А чем хотите могу. Хоть и салом.
Михаил Антоныч закашлялся от смеха, и лицо его стало краснее
собственных волос. От волнения глаза у меня начали косить в разные стороны.
- А как ты ри... рисуешь: копии делаешь или с натуры?
- Моя натура тут ни при чем, - ответил я, уже начиная трусить. - Если
ни с коровами, ни на шалфее... так это малярия. Чищу ж я картошку на кухне,
когда здоровый? Наверно, вы думаете, что я художник лишь мелом на заборе?
Или только насчет копировать? Через переводную бумагу я копировал, когда еще
учился, а сейчас могу и совсем из головы.
- Попробуй-ка вот грифелем на доске. Чего хочешь.
Я нарисовал своего излюбленного донского казака в буденовке, на коне, с
шашкой наголо. Колонисты громким шепотом выразили мне свое восхищение: "Эх,
а и ловко!", "Вот это Борька понахудожничал!" Впервые потеплел ко мне и
Михаил Антоныч: кажется, до этого он считал, что я обыкновенный врун. Он
положил мне на плечо свою тяжелую руку.
- Способности у тебя, Борис, налицо. Если их развить, возможно
что-нибудь и действительно получится. Чего ж ты молчал? Мы с хлопцами
попросим тебя к Октябрю оформить наш клуб. Умеешь писать раньше плакаты?
Нет? Я покажу.
Неделю спустя заведующий колонией Эдуард Иванович Салатко привез мне из
Киева палитру акварельных красок и александрийской бумаги. Такого подарка
мне еще никто в жизни не делал. Я сразу тушевальным карандашом "негро"