"Виктор Авдеев. Моя одиссея (рассказы) " - читать интересную книгу автора

противно липли осенние мухи. Дождь миновал станцию, лишь было видно, как
вдруг отодвинулся, исчез ближний осиновый перелесок и тусклые дымные струи
пробежали дальше в поле, к Ряжску. Покрепче придерживая руками штаны, я
вышел в скверик - и тут под березой неожиданно увидел своих "знакомых".
Смачно чавкая, они ели селедку. Рожи были красные, в пожухлой траве валялась
пустая полбутылка. Я проглотил голодную слюну и стал клянчить свои вещи.
- Да чего ты привязался? - весело, сквозь набитый рот сказал
татуированный детина. - Вот репей!
- Пошутили, братцы, и отдайте. Холодно ж босиком,
Детина подмигнул кряжистому, оба захохотали и продолжали жевать.
- Ступай, пацан, не подаем, Меня охватила злость.
- Обокрали меня вы! У меня есть свидетели. Сейчас пойду в ТОГПУ и
заявлю на обоих.
- Лягавить? - негромко, почти так же весело сказал татуированный. - А
ты, крошка, не слыхал, как люди попадают под поезда? Ай-яй-яй, какие бывают
несчастные событья! А то вдруг кирпичина с неба на башку летит. Тоже
случается. Так что гляди в оба, а зри в три, долго ль до беды!
Нижняя челюсть его вдруг выпятилась, синяя русалка на крутой груди
угрожающе зашевелилась, пальцы медленно сложились в кулачище. Я поспешно
отошел, весь похолодев. Ведь босяки могли и скрыться от дежурного ТОГПУ, а
что тогда делать мне? Подходит ночь. Да и станет ли агент разбирать мое
дело? Вор у вора дубинку украл. Видно, надо распроститься с ботинками,
ремнем и убираться отсюда, пока цел. Я перешел на ту сторону рельсов, уселся
недалеко от пузатой деревянной водокачки и стал ожидать поезд на Воронеж.
Неожиданно проглянуло низкое, стеклянное, розовое солнце, словно хотело
пожелать угрюмой земле спокойной ночи, заблестела мокрая листва в осиновом
перелеске, змейками засеребрились тонкие стволы.
Свет мгновенно погас: наползала новая тучка, громко шлепнулось
несколько крупных дождевых капель. И тут ко мне подошел татуированный
детина: в руке он держал мой ремень с бляхой.
- Этот?
Я протянул руку,
- Сперва помой, - сказал он, пряча ремень за спину. - Грязная.
- Брезгуешь? Пряжка моя собственная.
- Была... да сплыла, а мы выловили. Чего дашь взамен? Ощупывали мы
тебя, когда спал: что это ты твердое носишь в правом кармане? Лежал ты на
том боку, мы и не могли взять.
Это был финский нож; обычно я его пристегивал к поясу, но тут случайно
сунул в карман брюк. Расставаться с ним мне было жалко, однако надоело и
придерживать штаны. Я сказал, что отдам им свою последнюю наличность:
девяносто две копейки, если они вернут мне и ботинки.
- Да мы их проели, - добродушно отрыгнул татуированный. - Помнишь,
подходил; скляночку-то мы раздавили и селедкой закусывали? Ну это ж и шли в
ход твои "колеса". На поселке тут загнали. А ремень никто не взял...
дерьмовый, говорят.
Мы поторговались, я отдал половину денег и вновь подпоясался. В
сумерках под редким дождем, попадая сползающими носками в холодные лужи, я
залез на тормозную площадку товарного вагона и покинул эту станцию. Поезд
шел в Воронеж.
От Воронежа я свернул на Киев - путь, каким меня три года назад вез