"Михаил Авдеев. У самого Черного моря (Книга 1) " - читать интересную книгу автора

лейтенант Минин, У него и лицо было по-девичьи ясное, маленькое, красивое.
Поодаль, торопливо затягиваясь папиросой, спешил старший лейтенант
Капитунов, Шлемофон пристегнут к поясному ремню, светлые волосы взъерошены,
косая прядь прилипла к вспотевшему лбу.
Вместе с командиром и комиссаром мы стояли у входа в землянку. Адъютант
эскадрильи Мажерыкин приготовился записывать боевые донесения летчиков.
Филатов хотел было докладывать о результатах вылета, но Любимов опередил
его:
- Где потеряли Аллахвердова?
- Он сам потерялся.
- Как это сам? - спросил Ныч. - Сбили, сел на вынужденную?
Филатов неопределенно пожал плечами.
- Когда трижды заходили на штурмовку автоколонны, он был. В драке с
шестеркой "мессеров" от Капитунова не отставал. И домой с нами шел. Над
Турецким валом прошли на высоте, над заливом снизились на бреющий...
- Старший лейтенант Капитунов, - перебил Филатова Любимов, - где ваш
ведомый?
Капитунов виновато моргал белесыми ресницами, морщил крупный нос и
ничего внятного сказать не мог. Выручил его нарастающий гул самолета. На
наблюдательном пункте завыла сирена - воздушная тревога. Несколько пар глаз
впились в одну точку. Но ничего разглядеть не смогли. А гул тем временем
нарастал, потом вдруг оборвался, перешел как бы на шепот с присвистом. Все
кинулись за лесозащитную полосу. На посадку шел свой "як". Вот он коснулся
земли, побежал и скрылся за стеной поднятой пыли. Вынырнув из пыльной завесы
тихо, изредка фыркая мотором, подрулил к своей стоянке. На землю спрыгнул
летчик. Его тут же окружили мотористы, молодые пилоты, механики. Одни
пожимали руку, обнимали, хлопали по плечу, другие вместе с механиком Петром
Бурлаковым ползали под плоскостями в поисках пробоин. Подошло начальство,
все расступились.
- Товарищ капитан, младший лейтенант Аллахвердов с боевого задания
прибыл, - радостно доложил пилот. - В воздушном бою сбил один истребитель
противника - "мессершмитт-сто девять". - И перейдя с высокопарного тона
доклада на обычную речь, махнул рукой на север. - Там, догорает.
Аллахвердов широко улыбался, показывая ослепительной белизны зубы,
крупные черные глаза довольно щурились и все лицо излучало такую детскую
радость, что невозможно было хоть сколько-нибудь усомниться в правоте его
слов. Любимов протянул ему руку.
- Поздравляю, товарищ младший лейтенант, с первой победой! Мажерыкин,
запишите ему один сбитый! И донесите в штаб группы. А теперь, - снова
обратился он к Аллахвердову, - расскажи, дорогой, как это все было.
Тот, энергично жестикулируя, начал рассказывать, как, увлекшись боем,
погнался за одним Me-109.
- Он сюда, я - за ним, он вверх, - я выше. Не фашист - вьюн: вся спина
мокрая. Подловил на горке, влепил ему прямо в кабину.
Но доверие-одно, а закон-другое. За каждый сбитый самолет противника
летчика поощряют, по количеству сбитых представляют к наградам. Поэтому,
каким бы доверием человек ни пользовался, а факт требовал подтверждения. И
комиссар должен поправить Любимова, не задевая авторитета командира.
- Добре, хлопче, к вечеру откуда-нибудь сообщат...
Аллахвердов недоуменно поднял размашистые, сросшиеся у переносья брови.