"Михаил Авдеев. У самого Черного моря (Книга 1) " - читать интересную книгу автора

девятым", пусть даже сбил его, все равно ты нас предал. А в твоем докладе
командиру получается вроде бы мы тебя бросили, и не где-нибудь, в бою...
- О твоем поступке, Аллахвердов, я, как ведущий группы, обязан буду
доложить командиру, - строго сказал Филатов.
- Лучше видеть в хвосте врага, чем узнать, что тебя бросил ведомый,
спокойно и твердо закончил свою мысль Минин.
- Я попрошу, - заявил Капитунов, - чтобы вместо тебя дали мне
кого-нибудь из молодых.
Аллахвердов вскочил на ноги. Черные, лучистые глаза его повлажнели.
- Честное комсомольское, я сбил "мессершмитта". Я хотел... Я не
думал... Какой-же я предатель? Товарищ старший лейтенант, не отказывайтесь
от меня. Слово даю-никогда такого не будет...
Капитунов тоже встал, смахнул с брюк сухой листочек белой акации,
одернул китель. Поднялись Филатов и Минин.
- Черт с тобой, - сказал Капитунов сухо. - Но если еще раз откроешь мой
хвост всякой фашистской сволочи, - он хотел ввернуть крепкое словцо, но
только выставил щитом ладонь в сторону Минина. - Уточнять не будем... Я сам
изуродую тебя почище, чем бог черепаху. Пусть потом обоих судят.
Аллахвердов скрестил руки на груди.
- Клянусь, никогда этого не случится, - пообещал он.
Филатов обвел всех строгим испытующим взглядом.
- Что ж, если Минин согласен, - подытожил он, - весь этот неприятный
разговор останется между нами. - Минин кивнул головой. - Вам, товарищ
младший лейтенант, придется попросить извинения у старшего политрука.
Подумать только перед кем грудь выпятил: "В бою об этом не думаешь"... И как
у тебя язык повернулся Батьку обидеть?!
Аллахвердов молча смотрел себе под ноги. На душе у него было до
обидного скверно и в то же время слова Филатова принесли какое-то
спасительное облегчение.
- Теперь по машинам, - продолжал Филатов. - Напоминаю задание.
Штурмовиков встречаем у реки Чатырлык. Сопровождаем до цели и обратно.
Непосредственное прикрытие - Капитунов - Аллахвердов. Для обеспечения
свободного маневра держитесь от подопечных метров на двести, превышение - не
более ста. Я и Минин-сковывающая пара. Будем метров на пятьсот сзади и на
столько же выше. В случае нападения воздушного противника мы вступаем в бой.
И как бы нам не было туго, ни в коем случае не идите выручать нас. От "илов"
никуда. Ясно?
На земле всегда все ясно. В воздухе же столько неожиданного,
непредусмотренного, что нужно непрерывно в какие-то доли секунды принимать
все новые и новые решения, и насколько они будут верны, зависит исход боя,
жизнь твоя и твоих товарищей.
Отпустив летчиков, Любимов и Ныч направились к землянке командного
пункта эскадрильи. Батько был совсем расстроен. Как только вышли за лесную
полосу, где никто не мог слышать их разговора, он с серьезным видом спросил
Любимова:
- Видал когда-нибудь квочку, высидевшую диких утят? - и, не ожидая
ответа, продолжал. - Вывела, выходила, они взмахнули крылышками и в небо, а
она по двору носится, как дура. Не видал? Так вот она, гляди!
Ныч остановился, ткнул большим пальцем в свою выпуклую грудь. Лицо его
побагровело, по лбу из-под лакированного козырька флотской фуражки