"Александр Остапович Авдеенко. Чёрные колокола " - читать интересную книгу автора

не только по ту сторону Тиссы.
- И правда становится кривдой, когда попадает на неумытые губы... Не
ты, и не я, и не твой клуб Петефи, а партия, наш ЦК реабилитировал Ласло
Райка, объявил войну прохвостам разных мастей и дуроломам. Пленум ЦК, а не
ты отстранил Ракоши с поста секретаря партии, наметил новый курс. Куда же ты
ломишься? Чего ты добиваешься? Почему у тебя такая короткая память?
- На это я отвечу тебе твоей любимой пословицей: из песен соловья
паштет не сделаешь, гусиная печенка требуется... Не способен ЦК в нынешнем
его составе ликвидировать последствия культа личности. Герэ должен уйти
вслед за Ракоши. Должен! Если же не уйдет, если будет цепляться за
руководящее кресло...
- Хочешь навести порядок в партии? Да кто ты такой? Какое имеешь право?
Почему тебе одни наши ошибки лезут в глаза? Почему ты не хочешь видеть
достижения? Кто тебя, малограмотного парня, сделал красным профессором? Кто
вывел захудалую Венгрию на большую дорогу жизни?
- Да ты пойми...
- Не пойму! Иди к бывшим лавочникам, они заслушаются твоими речами. Ох,
горе ты мое! Я тебя ставил на ноги, под моим присмотром ты сделал свой
первый шаг, мое слово было твоим первым словом, и все-таки...
Вошла Каталин. Лицо светится от огня плиты, от доброй улыбки, от
желания сообщить что-то очень важное, приятное всем.
- Все еще гогочете, спорите, футбольные болельщики! Проспорили,
проглядели Жужу, ротозеи! Девочка объявила доктора Арпада Ковача своим
мужем. Бессвадебный муж.
Новость, принесенная женой, не испугала, не обидела Шандора. Старая
новость. Он покачал головой, потрогал свои пушистые усы, улыбнулся.
- Эх ты, малограмотная мама! Я это объявление прочитал давно, месяца
два назад.
- Обрадовались! А я бы на вашем месте... - Дьюла с силой швырнул в
огонь камина буковое полешко. Искры брызнули ему в лицо, обожгли.
Отец засмеялся.
- Я же тебе сказал, профессор: захочешь обругать сестру или мать - язык
потеряешь.
- А я все-таки выскажусь! Будь я родителем, я бы в три шеи выгнал
этого... Арпада. А Жужанну...
- На цепь бы ее приковал, да? - усмехнулась мать. - Эх ты, холостяк!
Сам не женишься и других под венец не пускаешь.
- Я предупредил, мама! А дальше...
- Дальше мы без твоего вмешательства обойдемся. Пойдем, Шани,
благословим вертихвостку. - Она взяла мужа под руку.
- Правильно, вертихвостка! - согласился Шандор. - Благословим да за уши
отдерем. Ишь, какая скрытная и своевольная!
Шандор обнял жену, и они пошли в комнату дочери.
Оставшись один, Дьюла принес из кабинета самые заветные пачки бумаг и
писем и бросил их одну за другой в огонь.
Разбухает в очаге, скрывая жар, гора пепла. Черный пух вылетает из
камина, носится по "Колизею", падает на подоконники, на стол, липнет к
стеклам, оседает на плечи Дьюлы. Сжигает Дьюла Хорват свой вчерашний день,
его следы, собственноручно засвидетельствованные на бумаге, и сам себя
утешает: "Вот какой я поджигатель. Но ничего, ничего! Ничто не забудется.