"Аль Атоми Беркем. Другой Урал" - читать интересную книгу автора

"Журавли улетели", а ежели морду кому набить охота - "Spainish Archer"
врубается.
К обеду слышу - уже и Энгельс ходит и бубнит под нос: "Эх, хвост -
че-шу-я... эх, хвост - че-шу-я...", спохватится, плюнет, заткнется, однако
через полчаса - опять чешуя, куда деваться.
Мы собирались ставить в огороде антенну для Энгельсовского "Senao", но
пошел дождь и не останавливается, с самого утра. После часового дождя уже
бесполезно че-то дергаться, после сегодняшнего же потопа можно смело забыть
об этих смелых планах до завтра как минимум. Я еще во время завтрака решил
достать Энгельса, но ему пока удается соскакивать. Вся жопа ситуации в том,
что он не ведется, как все люди, не набирает инерции в разговоре, и это
выбивает из моих рук все козыри.
Развести можно абсолютно любого, будь он хоть трижды знающим, но только
если разводимый участвует в процессе. Если не участвует, то все становится
так трудно...
- Энгельс, а вы как к Токареву? Нравится? Смотрю, напеваете...
- А сам? - фыркает Энгельс; застать его врасплох крайне трудно. - Тоже
ходишь, ноешь, аж ко мне привязалось. Хотя не зря ты именно на рыбалке
застрял.
- Да я вырос, можно сказать, на нем да на Шеваловском... У меня еще
первый магнитофон был "Астра", может, попадался? Не помните? - я принялся
прощупывать еще одно направление, проигнорировав его замечание про
"застрял", вызвашее у меня лишь мимолетное удивление. - Катушечный еще, но
уже не "Свияга", можно было с места на место в одиночку таскать... У вас-то
че было?
- У меня "Днипро" был. Только не "у меня", у комнаты. Я только
ответственным был, помню, все записи доставал. Это еще когда кости слушали;
ну, да ты кости не застал, не помнишь. - совершенно по-человечески отвечает
внезапно зацепившийся Энгельс, он даже останавливается рядом со мной,
вытирая тряпкой масляные руки - че-то делал в своей мертворожденной Ниве.
- Не знаю, но я даже рад, что не застал. - меня так и подмывает
спросить: а в какой общаге, какого института, техникума, где? Но я
хладнокровно придерживаюсь музыкальной темы, неожиданно позволившей мне если
не приставить лестницу к бастиону, то по меньшей мере взойти на подъемный
мост. - Че-то вот сколько слушал, пытался честно понять, разобраться - нет,
что пятидесятые, что шестидесятые - нет, не то. К концу шестидесятых что-то
уже появляется, все эти Ху, Кинкс, Тин Лиззи, пеплы вон с цепеллинами
собираются, Озборн тот же, но играют еще под Берри, даже че-то Преслевское
сквозит через раз, согласны? Или эти же Битлы, пионеры с двойным сиропом...
Надо же, аж тех времен выраженьице вылезло, даже не подозревал, что
помню такое.
Рискованно, конечно, ругать битлов в присутствии человека тех годов
рожденья, однако Энгельс мечтательно улыбается, глядя куда-то в
пространство. Я каким-то образом вдруг понимаю, что же конкретно он
вспоминает. Даже больше - Энгельс приоткрывается, и я аккуратно набрасываю
свою пару на его контакты. Излет стиляжьего века, дудочки отошли, молодняк
попроще переориентируется на криминальные дресс-коды, гнусавит под гитарку
колымскую лирику; юноши из "хороших семей" окончательно пересаживаются на
всяческое западничество, сладкожопых битлов и Окуджав с Визборами, столь же
полупидорных со своей иконой св.