"Аль Атоми Беркем. Другой Урал" - читать интересную книгу автора

под картошку не попасть, попал под капусту. Так долго ждал, и на тебе. У-у,
блин, обжора, и куда тебе такая прорва-то! Жена, смотрю, больше чаем да
хлебом обходится, собака вообще хрен знает чем жива - а бачок-то какой уже?
Так, четыре до обеда, епть, а ведь седьмой! Седьмой бачок-то, ни хрена
себе... А на куче это как-то мало отразилось, вон, стоит, Монблан сраный. Я
снова впал в рабское отупение, помогавшее легче переносить эту работу.
Восемь раз одной стороной, восемь другой, края - очередная кочерыжка летит в
обрезанную бочку.
Наутро просыпаюсь - божечки мои, как в мусарне переночевал, с массажом
на сон грядущий. Что спина, что руки. По дороге к сортиру посмотрел - барать
ту люсю, сколько ж еще капустяна, в зад его нехорошо! Пока дотрем, никакой
уже рыбалки не надо будет. Ну попал, ну Зия! Хотя че "Зия", сам баран -
через недельку бы подскочить...
В общем, не пошли мы на Озера, капустяна дорезали, поужинали и сели чай
пить на улице. Нравится мне у него чай пить, жалко, на Урале антураж
подкачал - вместо увитой виноградом чайханы стол под яблоней, и хоть и
теплый - но октябрь, никакого тебе вечного таджикского июля. Нет того кайфа,
когда горячо внутри, горячо снаружи, мелкие блики сквозь листву, желтый
виноградный сахар и свежий, горячий нон... Но все равно хорошо, и курить
выходить не надо.
В разговоре Зия мельком упомянул о туракаевском белемле, который то ли
держит собаку на той стороне, то ли сам, когда туда переходит, выглядит
здоровенной собакой. Естественно, я вцепился в эту тему, до этого я ни разу
не слышал о подобных номерах. Мне тогда втемяшилось - а может, эта собака с
той стороны? Зия насмехался, съезжал и отмазывался, но я вытряс из него
немножко информации, хоть и обещал Тахави больше этим не заниматься. Ну да
как остановишься; тем более, раз уж такая секретность - молчите тогда, а то
че ж, сами трекнете, и в кусты?
Наконец, солнце зашло, и на поселок резко свалилась ночь. Баба, ежась,
вынесла лампу и вернулась к телевизору, а мы продолжали сидеть, прихлебывая
неплохой китайский чай. И тут мне повезло.
- Ну, завтра куда поедем? На ближний берег, или на тот?
- Грести садись, и хоть в Америку.
- Да погребу, че мне, в ломы, что ли...
- Не, я сам. На той стороне делать один хрен нечего, а вот до поворота
можно проплыть, к Солдатским островам. Спиннинг там свой покидаешь, хорошее
место.
- Как говоришь, к "Солдатским"? А почему "Солдатские"?
- Ну, это я так называю. Там до всех этих дел (так, но несколько менее
цензурно Зия именует период от "перестройки" до "кризиса") военные в
палатках жили, вертолет еще к ним летал.
- А че они там делали?
- Борынгы пасли, чего ж еще? Дураки.
Я тут же сделал стойку, но, наученный горьким опытом, виду не подал.
Как наркоман - типа нос воротит, а глаза-то горят, горят... Борынгы - это
те, кто жил здесь давным-давно, еще до человека, и, по словам некоторых
стариков, до сих пор живет под нашими горами. Впервые мне стало известно о
них из смутных упоминаний Тахави, который временами говорил о них как о
соседях, подчас даже сердясь на них за что-то - словно они не исчезли тысячи
назад. Я заболел, просто помешался тогда на них, ежесекундно дергая любого,