"Мигель Анхель Астуриас. Ураган (Роман)" - читать интересную книгу автора

спьяну.
- Лучше нам поехать, - сказал Монтес приятелю, который подошел к ним на
улице. Тот тоже знал Галу.
Они поймали такси у телеграфа и погрузили драгоценный американский
товар на заднее сиденье. Монтес сел рядом, приятель - впереди.
Пайл мгновенно протрезвел, когда увидел кафельные плиты, на которых
покоилась обнаженная Гала. Угольно-черные густые волосы стали ей траурной
подушкой. Лицо ее распухло, исказилось, полуоткрытые глаза недвижно глядели
в пустоту, двойной подбородок свесился на сторону - туда, куда склонилась
голова. Под темной грудью с тугим соском начиналась рана, а ниже, к животу,
в разрезе виднелись кровь и жир.
Посетители молча вышли. Сторож - хромая химера, спрут, паук с торчащими
ложками ушей, - мелко трясясь, подхватил монету, которую дал ему Монтес, и
благодарно осклабил белые зубы.
Хасинто с приятелем отвезли мистера Пайла в Американский клуб, и к часу
закрытия он все еще пил и пил, пытаясь вычеркнуть из памяти ножевую или
кинжальную рану, которая отняла жизнь у его несчастной спутницы. Один
официант сказал, что это случилось не у семинарии, а у статуи Колумба.
Два регента в длинной, до полу, одежде, шесть мавров с хвостами и
рожками, осел со слона величиной и сам он, обнаженный, с тазом в руке. Это
был сон. Ступни - лопаты с бахромой, колени - вздутия ствола. За ним едет
секретарша высшего начальства верхом на смычке. Два чемодана, двадцать
чемоданов, тридцать. Нелегко путешествовать, когда ты не частное лицо, а
представитель театральной труппы. Он прыгнул с трамплина в пересохший пруд и
не попал. Этих, которые наверху, не видать, а все же, прежде чем оторваться
от трамплина, он воплощал их на плантации. Как-никак он, Джон Пайл, был
одной десятимиллионной этих, "верхних", тридцать шесть лет, три месяца,
двадцать три дня. Недурная тактика - одно противопоставлять другому. Народ
ее очень любит за простоту, Черному противопоставишь белое, грязному -
чистое, гнусному - прекрасное. Вот, например, начнем таким манером: "Ваши
дома - четыре метра в длину, у них одни сады метров по четыреста. У вас нет
ничего, у них всего много. У вас женщины ходят в грубом белье, у них - в
шелковом, тонком, как бабочкино крыло. Не вы одни - шелковичные черви и те
на них работают! SOS! Пришлите поскорей десять броненосцев, шесть линкоров,
девять торпед, чтобы сокрушить возмутительную мысль о шелковичных червях!
Да, пойти за судьей, статуя Колумба скажет, кто Галу убил. На что Колумб
Америку открывал, если такого не знает? Ее убил человек, у которого одна
рука и один рукав. Нож он держал рукавом. А Гала рухнула наземь мешком
черного песка..."
...Он долго лежал, проснувшись, и не знал, где он. Свет лился из окна,
но комнаты он не узнавал. Вот постель, вот пледы, рядом - столик, а где это
все - неизвестно. Только не в его сне, а в каком-то доме, в здании каком-то.
Судя по мебели, в гостинице. На вешалке - его шляпа. Он решился позвонить,
пришел слуга. Это был отель "Метрополия".
- "Метрополь"? - спросил он для верности.
- Нет, сеньор, - отвечал слуга, - "Метрополия". Тут было вроде получше,
чем в той, первой. Надо бы послать за вещами. Надо заплатить. Пошлите
кого-нибудь. Так сказал он слуге и, оставшись в одиночестве, пробормотал:
"Судьба занесла меня сюда, тут и останусь, жаль, портфеля нет, забыл, видно,
в клубе".