"Мигель Анхель Астуриас. Ураган (Роман)" - читать интересную книгу автора

Педро не слушал, но слышал.
"Вырастить дерево, - думал он, - вырастить сына! У нас тут у всех по
многу детей, но никого мы толком не вырастили, никто не продолжает нашу
жизнь... А что до деревьев - черта с два, мы их на дровишки рубим, тем и
живем, что губим лес!"
Ночной ветерок заносил порой в дом сухие листья, и казалось, что,
улетая, он вот-вот унесет покойницу. Отдаляясь от жизни, она все больше
желтела, обращаясь в сухой мешок из кожи, которая сморщилась, а к утру и
посинела.
Вошла Доминика, другая дочка дяди Педро; живот у нее был огромный. Муж
ее, молодой крестьянин с жесткими волосами, разговаривал о письме
Бастианамладшего.
- Вот ты тут рассуждаешь, Бехуко... - начал Бастиан-старший; когда он
зашел в комнату, тот курил с доном Тео сигары.
- Не рассуждаю я, а не могу вынести, чтобы меня на это побережье гнали,
там всяких мошек полно! Да и зачем, мне и тут хорошо. Оно, конечно, доходу
немного, земля вся выжатая, на бобы да на маис больно смотреть, а все ж,
если ее удобрить...
- Удобрения дорогие, - сказал дон Тео. - Разве что оставить нам в покое
последние дубовые рощи и отправиться в поля по большой нужде.
- Ох, вечно вы, дон Тео! Грубиян вы...
- А ты - палка палкой: куда воткнули, там и стоишь. Семью какую
наплодил, а отвечать за нее не хочешь. Доминика ведь седьмого родит!..
- Что, лучше будет, если я, чтобы перед людьми выставляться, к морю
уеду да от лихорадки какой помру или вернусь, как Кучо?
- А тут ты помрешь от нищеты, потихонькуполегоньку, и не ты один, а со
всей семьей, потому что ее нечем кормить, и лекарство купить не на что, и
детей по-людски вырастить, вот какие растут, ножки - проволочки, личики
тощие, чисто зародыши, пузо подвело, а все потому, что матери их толком
покормить не могут.
По кашлю можно было узнать, где сейчас Кучо. Он еще больше ссутулился,
глаза ввалились, остекленели, веки сморщились и набрякли, нос обтянуло, как
у мертвеца.
- Ну, кто же я такой? - спрашивал он у слепого, который подошел к нему
поздороваться и ощупывал грубую одежду из жесткой шерсти, потому что те, кто
стоял рядом, просили угадать, кто перед ним.
- Я по голосу скажу... Кто ты?
- Отгадай загадку!.. Я - больной, а проповедую жизнь тем, кого бог не
обидел ни здоровьем, ни разумом, и руки у них есть, чтоб трудиться, и много
лет впереди.
- А, ты деловой мертвец!
Даже Кучо рассмеялся таким словам.
- Верно, деловой мертвец. И дело мое гроб, но я последний голос трачу,
чтобы целое войско молодых и живых людей убиралось отсюда туда, на
побережье. Там идет борьба, достойная мужчины, надо отвоевать у моря землю.
- Говорить ты, Кучо, горазд, а их не убедишь...сказал кто-то.
- А черт вас дери, вы бы хоть слушали! Какие вы мужчины? От лени
обабились. Бродят тут дураки дураками, лучше бы юбки надели!
Кучо кашлял, кашлял, кашлял... Когда приступ прошел, он вынул шелковый
платок, чтобы высморкаться и снять с замерзшего носа холод, пробежавший по