"Мигель Анхель Астуриас. Глаза погребенных (Роман) " - читать интересную книгу автора

услышав эти глухие удары, вздымающиеся из глубин звучащего деревянного
ящика, благословил аккорды вальса "Три утра уж наступило". Чудесный вальс.
Конец работе!
Непо Рохас кончил работу и собрался идти домой: весь мусор собран в
ящики от продуктов, которые выстроились вдоль стены. И точно скот,
клейменный тавром, заклеймены эти ящики таинственными словами - Калькутта,
Ливерпуль, Амстердам, Гонконг, Шанхай, Сан-Франциско... На скамейке в
прихожей, через которую снуют служащие, под плащом лежит сумка с остатками
пищи: лучшее - для себя, остальное - для Анастасии. Больше всего мулатке
нравятся сосиски, кусочки курицы или куриные косточки с рисом, остатки
бифштексов по-гамбургски с острым соусом, жареная картошка и майонез. А
вообще-то она брала все, иногда даже перепадали откусанные пирожные для ее
сопливого мальчишки.
После первых трех тактов вальса - как только прозвучали все клавиши
маримбы - гуляки хором запели:

Три утра уж наступило...

А Анастасиа все твердила свое:
- Сосут и сосут эти гринго!
Никто ее не слышал, да и сама она не слышала своих слов: голод пчелиным
роем гудел в ее ушах; не слышал их и мальчик, дремавший возле двери, -
голова на руке, служившей ему подушкой, лицо прикрыто шляпчонкой, в которую
он собирал милостыню; из-под лохмотьев чернели босые грязные ступни.
Едва услышав звуки вальса, Джон поднялся и подхватил легкомысленную
креолочку, в голове которой вмещалось больше кинофильмов, чем на складах
голливудской кинокомпании, и вскоре они затерялись среди пар, танцевавших и
подпевавших в такт музыке: "Три утра уж наступило..."
Джон танцевал механически - слабое эхо авиационного пропеллера
беспрестанно звенело в его ушах, - и танцевал он лишь ради того, чтобы
потанцевать, а креолочка надеялась еще и завоевать его; хотя нехватки в
поклонниках она не испытывала - их у нее было больше дюжины, - но это что-то
новое, в нем обнаружила она героя, о котором всегда-всегда мечтала.
Порой Джону казалось, что креолочка слишком тесно прижимается к нему,
однако она, прикрыв черными ресницами глаза и совсем не думая о своем
флегматичном партнере, всецело отдалась мечтам: она чувствовала себя в
объятиях другого, своего Джона - того, которого видела на экране. Ее
антрацитовые волосы, ниспадавшие каскадами, развевались в такт вальса, будто
маятник качался над ее плечами, отсчитывая три часа, которые наступили. Она
изгибалась, откидывалась назад, как только могла, ощущая упругим телом
пряжку форменного ремня Джона. Пряжку с золотой звездой летчика, В последнем
фильме, который она видела, ее Джон играл роль солдата, раненного на фронте.
Он был божествен!..
- Как божественна война!.. - задыхаясь, вымолвила она, а ее партнер,
Джон во плоти и крови, не ожидая, пока окончится этот, казалось,
нескончаемый вальс, вдруг остановился перед своим столиком и залпом
опорожнил стопку виски.
- Джон!.. Джон!.. - пыталась удержать его креолочка, но тот, опорожнив
свою стопку, стал допивать виски и с соседних столиков.
Война... война... по ту сторону ночи тропических ресниц... война...