"Мигель Анхель Астуриас. Ураган (Роман) " - читать интересную книгу автора

Христос спускается к ним, а они бережно принимают его, как существо
нездешнее, и везут в маленькой повозочке к священному омовению, и кладут
потом в стеганный изнутри удобный мешок.
Вода, звонко щебеча, бежала по новым поливным землям, лежащим среди
лесов, поддерживающих влажность почвы. Земля, на которой росли бананы,
дышала влажным зноем побережья, и это мокрое дыхание давало жизнь тысячам
растений, мгновенно расцветавшим из семени. Деревья целыми рощами, зелеными
озерами испещряли все пространство до бескрайнего моря. Бананы росли рядами,
и рядов этих было повсюду превеликое множество. Куда ни взгляни, до
горизонта тянулись бананы, словно отражаясь в бесчисленных зеркалах. Ряды
были такие ровные, стволы - такие схожие, что казалось, это одно и то же
дерево, того же размера, почти той же окраски, с тем же недолгим и вечным
цветением, повторенное множество раз. Темные стволы отливали металлическим
блеском, веера ветвей смыкались в арки, и в зеленой, растительной полумгле
не видно было, как наливаются гроздья изумрудов.
- Этой земле только людей глотать... - заметил Аделаидо, и не лгал - он
сам того навидался, он ведь прибыл, когда здесь ничего еще не было. "Глотает
и будет глотать", - думал он, толкуя с десятниками о том, где им еще нанять
рабочих, а то придется туго. В прошлом году так и вышло. Бананы зреют
быстро, их надо срезать зелеными, иначе они погниют, а рук не хватает. Так и
гибнут тысяча гроздьев, или две тысячи, или три, или пять, или десять... И
убытки и прибыли считала на тысячи "Тропикаль платанера". Последним подошел
к нему носатый Торрес. И все с тем же. Хоть умри, а рук не хватает. Не
наберем рабочих - наплачемся. С теми, что есть, урожая не соберешь.
Десятники донимали надсмотрщиков, надсмотрщики - управляющих,
управляющие - столичных чиновников, и все это вместе привело в движение
тайные пружины телеграфа. Телеграфисты выстукивали ключом на крохотной
машинке, и сквозь тропический лес, сквозь нестройный строй деревьев, жадно
живущих и растущих, ибо они с рожденья причастны смерти, бежали слова
призыва о помощи: "Людей не хватает...", "Людей...", "Людей не хватает...",
"Людей..."
И шли поезда, груженные людьми. Люди ехали к морю, работать. Работать к
морю. Кто не ехал, шел пешком, все туда же, к морю. Кто не шел, ехал к морю
на грузовике. Семьи с собой не брали, чего ее таскать. Брали пончо да
несколько монет на дорогу. Да мачете, на всякий случай. Да на всякий случай
освященный кусочек распятия из Эскипулас, который болтался на безволосой
груди юноши или на задубелой груди мужа, пока не превращался в пропотевший,
никуда не годный комочек.
Когда поезд выблевывал их на ближайшей к плантации станции, они уже
успевали порядком устать, но к месту шли как солдаты в пешем строю. Всегда
найдутся бодрячки, которым не терпится шагать во главе колонны. Те, кто
посмирней, следовали за ними. Самые ленивые плелись в хвосте. Как ни иди,
придут все вместе, будто новобранцы. Только новобранцы идут в казармы
невесело, а эти люди шли весело и браво: платили на плантациях вдвое больше,
чем они смели мечтать. Поработаем месяц-другой, думали они, и поднаживемся,
будет с чем домой вернуться. Жара мучила их. Тощая плоть уроженца гор
томилась в припарках зноя. Люди начинали понемногу раздеваться, отклеивая
одежду от липкого тела, словно она жгла их, и, падая духом, решали уйти, как
только заработают хоть что-нибудь. Но оставались все, и всем приходилось
притерпеться. Одни спали на ходу, другие вообще не спали, всем хотелось