"Мигель Анхель Астуриас. Ураган (Роман) " - читать интересную книгу автора

последняя. Четыре часа утра.
Лестер Мид сел на своего каракового жеребца и отправился в "Семирамиду"
повидать Аделаидо Лусеро или его сыновей. Стоило выехать за ворота, и он
снова почувствовал себя Швеем, тем прежним Швеем, что торговал "всем для
шитья" и смеялся "а-ха-ха-ха-ха!". Швей... Лестер дорожил этим прозвищем,
своей кличкой. Противно все-таки проводить ночи за картами - сидишь, словно
приговоренный, и смотришь, как за окном встает новый день, прекрасный и
беспощадный.
Навстречу шла толпа рубщиков. Вздымая меднокрасные, как языки пламени,
руки, сверкая белыми зубами, они кричали, грозили, и даже простые мирные
слова звучали в их устах как проклятия. Швей, Лестер Мид, Стонер (так его
тоже иногда называли) был свой - безобидный малый без царя в голове. Они его
знали, помнили его хохот "а-ха-ха-ха-ха!". От Швея скрываться нечего. И
Лестеру тут же выложили все.
- Мы не требуем, чтоб больше платили! - кричали они. - Ладно! Но пусть
не трогают наших женщин! Пусть уважают их! Не то мы всех перебьем!
Они кричали, яростно размахивали мачете, и каждый ощущал запах женщины,
запах ее одежды, ее волос, теплый, зовущий, сводящий с ума запах, и кровь
гудела в жилах, и женщиной пахла трава, оплодотворенная солнцем.
Какой-то мерзавец ограбил женщину, раздел и отпустил. Она шла голая
через заросли, кто-то вышел навстречу и бросился на нее (он все-таки был
мужчиной). Тут явился еще один (этот оказался еще больше мужчиной). Они
стали драться, женщина воспользовалась моментом и хотела бежать, и убежала
бы, спаслась бы от этих зверей, да наткнулась на охранников.
Знакомая с давних пор земля бежала под ноги коня. Вскоре Швей оказался
у дома Лусеро. Ни Аделаидо, ни его сыновей не было. Донья Роселия сказала,
что они пошли успокаивать народ. Люди не хотят работать, требуют суда над
насильниками. Расплавленное олово льется с неба. Любой мятеж, любая попытка
отстоять свое человеческое достоинство задохнется, иссохнет в этом белом
пламени. Самый непокорный смирится, когда облепит со всех сторон лихорадка,
окутает тьма, желтая, как те проклятые порошки, которые привозят янки, чтобы
убивать детей еще во чреве матери, и будешь молча терпеть издевательства,
унижения, "дерьмо тебе в гроб", как говорит Аделаидо Лусеро, когда упустит
стремя.
Но сегодня Аделаидо сидел в седле гордо, словно на троне. Он выполнял
свой долг. Каждый должен выполнять свой долг, каждый, так положено. Лестер
Мид спросил, какую цену дают за бананы.
- Двадцать пять золотых сентаво за девять гроздьев.
- Это грабеж, - сказал Лестер.
- У нас тут везде грабеж.
- Я буду протестовать.
- Только время потеряете. Отдайте лучше за эту цену. А то сгниют, и все
тут. Отдавайте, чего уж. А до следующего урожая время есть, можете, пока
созреет, съездить хоть в Чикаго.
- И съезжу.
Лестер повернул лошадь и поскакал домой. Увидал мокрые следы на
ступенях и сразу понял, кто приехал. Лусерята - Лино и Хуан, Бастиансито
Кохубуль и братья Айук Гайтан оживленно беседовали с Лиленд. Она с трудом
выговаривала немногие известные ей испанские слова, а они терпеливо
втолковывали ей что-то, твердили одно и то же, громко и внятно.