"Виктор Астафьев. Зрячий посох" - читать интересную книгу автора

Желаю Вам счастья и новых книг. Черкните, если не поленитесь, что,
когда и где у вас будет? А то ведь за всем не уследишь. Мне хочется Вас
почитать. Думал я, что в октябре мы увидимся на молодом совещании, а его
перенесли на декабрь. А уж начали переносить, то до будущего года дотянут.
Ваш А. Макаров.
На этом работа над воспоминаниями застопорилась. Я пробовал еще писать,
набрасывал куски, примерялся, прицеливался, маялся, испытывал давление со
стороны супруги покойного и разных печатных органов и никак не мог
подступиться к материалу, "организовать" его в себе, что-то отбросить,
что-то домыслить.
...Прошло более десяти лет. Я пробую снова продолжить начатую работу.
Получится ли?

Жизнь состоит из встреч и разлук.
И встречи, и разлуки бывают разные, как разны и люди, с которыми
встречаешься и разлучаешься.
Судьба подарила мне счастье короткое время быть знакомым и дружбою
связанным с Александром Николаевичем Макаровым. Он был старше меня во всех
отношениях, но он был мудр, деликатен, чист мыслями, и я в наших с ним
отношениях никогда не чувствовал разницы в возрасте и подавляющего его
превосходства в интеллектуальном развитии.
Мы дружили на равных, но это не мешало мне в то же время почтительно
относиться к его трудным сединам, к его феноменальным познаниям. В наших
отношениях младшего и старшего литератора и человека не было фамильярности,
но было много теплоты и доверительности друг к другу.
Больше всего меня привлекало в Александре Николаевиче одно бесценное по
нынешним временам качество - полное отсутствие вождизма, распространенной
скверной болезни в нашей современной литературе, и терпимое, выкованное
годами трудной его жизни отношение к людям.
За все годы нашей дружбы он ни об одном - ни об одном! - путном
человеке не сказал дурно, не унизил себя поношением и бранью в адрес того
или иного литератора. Если человек был ему не симпатичен, как, например,
критик Ермилов, о котором речь впереди, он так и говорил, что человек этот
ему не симпатичен, но никогда не навязывал мне своих симпатий и антипатий.
Он доверял мне самому разобраться в людях, и рукописи, книги мои читая, тоже
не был никогда категоричным в суждениях, лишь тонко, мягко подводил меня к
той или иной мысли и далее пускал как бы в "самостоятельное плавание",
полагая, что и сам я уже не мальчик, и веруя, что, разбираясь сам в себе и в
сложных вопросах жизни, литератор большему научится и от многого избавится,
многое приобретет.
Да, встреча и дружба с Александром Николаевичем Макаровым осложнила мою
писательскую работу. Я стал относиться к ней строже, ответственней и на себя
смотреть критичней. И по сей час каждую строку свою рассматриваю
проницательными глазами Александра Николаевича: выдержит ли она этот взгляд?
Улыбчивый, чуть ироничный, как будто совершенно открытый, но с глубокой
мыслью и отеческой заботой в глубине.
Я осиротел... Вторично осиротел в своей жизни: много лет назад потерял
мать, теперь вот отца, отца-друга, отца-наставника, не резонера, не грузно
нависшую надо мной "фигуру" старшего, - друга, до которого иногда просто
хотелось дотронуться рукой и почувствовать, что он тут, он есть, и к нему