"Виктор Астафьев. Светопреставление" - читать интересную книгу автора

судачонка школьного возраста - не гуляй без мамы!
В мирный весенний день, под все тем же светлым солнцем и вешним
небом, на отдаленном водоеме сошлись и разошлись два рыбака. Кеша
Короб, идя от лунки к лунке, все удалялся и удалялся, я, еще недавно
мрачный, тяжелый душою, недовольный современной действительностью,
культурой вообще и литературой в частности, радостно голосил:
- Как прекрасен этот мир, посмотри... - далее я слов не знал в
этой песне, да и какую голову надо иметь, чтобы современную песню
запомнить? Это может сделать только Русланова, не та, покойная
Русланова, другая какая-то. Когда рыбаки ждали рассвета в битком
набитом вокзалишке станции, новая Русланова вела песнь по радио, на
слова Шаферана: "Надира дам, я твоя! Надира дам, я твоя..." Один
рыбак не выдержал и восхитился:. "Ну и память, мля..." А я подумал:
"Ну и гигант!" И вот, продляя удовольствие, я тянул как можно
длиньше: "Ка-а-а-а-ак, пре-э-э-экра-а-а-асе-е-ен!.. Надира дам,
на-ди-и-ира да-ам..." - он уже склонялся к мысли, что у меня
получается но хуже, чем у самою Рашида Бейбутова, как вдруг весеннее
солнечное пространство пронзил, именно пронзил страшный вопль. И я
увидел не бегущего - прямо-таки летящего надо льдом по водоему Кешу
Короба, без удочки. К этой поре все вокруг заметно подтаяло, на льду
маслянисто светилась вода, местами собравшаяся в лужи и по
проеденному льду стекающая в лунки. По бокам Кеши Короба взлетала
ворохом вода, брызги, создавалась полная видимость стремительности
полета птицы.
Продолжая вопить, Кеша Короб бежал не ко мне, человеческой
одиночке, - к массам бежал, которые он совсем недавно критиковал за
непотребное поведение, заплетался в плаще и часто падал. Ляпнувшись и
холодную воду, он катился какое-то расстояние по льду на брюхе и
вопил пуще прежнего. В голосе его нарастал ужас, переходящий в
рыдания. Очень походил Кеша Короб не только на птицу, но и на
драпающего по фронту славянина, и вел он себя соответственно
драпающему, в панику впавшему вояке: бросил боевое оружие-пешню,
удочку, на ходу скинул рюкзак, оборвал петли на плаще и пытался
скинуть его с себя, но плащ задубел от мокра, Кеше Коробу удалось
сцарапать его лишь с одного рукава телогрейки, далее ему не хватило
сил и мужества раздевать себя, скомканный плащ с задранным рукавом
мчался за Кешей Коробом, вроде дурной собачонки, хватал его за ноги.
Народ весь вскочил с ведер, с шарманок, с чурок, с магазинных
ящиков, натасканных на лед, сгрудился, сошелся в кучу и окружил Кешу
Короба. Вопль прервался, и я увидел в разрыве масс, как отпаивали
Кешу из бутылки, после чего он стал указывать рукой в сторону лунки,
где бросил удочку и пешню, и что-то говорил, говорил и, чтоб унять
душевное волнение, сам уж, по собственной инициативе, припадал к
бутылке.
Осторожной, молчаливой цепью двинулись рыбаки к лунке, возле
которой кинуто было боевое снаряжение рыбака. Сам он прятался за
спины наступающих и оттуда, словно командир роты, давал руководящие
указания.
Я тоже есть русский человек, подверженный природному
любопытству, хлебом меня не корми, дай посмотреть на драку или на