"Виктор Астафьев. Затеси" - читать интересную книгу автора

черемушника. Пока черемуха кружилась, метелила по берегам острова, в
середине его вспыхивала и, стряхнув в себя рыхлый цвет, оробело
останавливалась прибрежная гуща, утихали листом тальники, ольхи, вербы,
черемухи, отгородившись от пожара полосой небоязного к огню смородинника...

В осени мягкий лист кустарников бронзовел, и выкошенный, чистый остров
в ровной стрижке зеленой отавы победно возносил мачту над высоким стогом
сена. И всю-то зимушку покрыто было боязливое темечко земли пухлой шапкой
сена, и серебряно звенел венец, надетый на чело острова. Желтая птица
кружилась и кружилась над зимним стогом. Ветер с Енисея гнал ее встречь
бурям, и алым флагом вспыхивало крыло высокой птицы под широкой зарею в часы
предвечерья.

Гидростанция зарегулировала реку, откатилась вода, и стал Овсянский
остров полуостровом. Захудала на нем некошеная трава, усохли кустарники. По
оголившейся отноге и пологим берегам налет зеленого помета -- цветет
малопроточная вода. Перестала цвести и рожать черемуха, обуглились,
почернели ее ветви и стволы; не полыхают более цветы -- они вытоптаны или
вырваны с корнем. Лишь живучий курослеп сорит еще желтой перхотью средь
лета, да жалица и колючий бурьян растут по оподолью бывшего острова.

Прежде были в заречье деревенские покосы и пашни, но где они были --
уже не найти. Нынче сооружен здесь деревянный причал. Валом валят на эти
берега хозяйственные дачники, чтобы холить на личных огородах и в теплицах
редкую овощь, цветы, ягоды, В субботу и воскресенье -- пароход за пароходом,
теплоход за теплоходом, катер за катером, "Ракета" за "Ракетой" прилипают к
причалу и выделяют из себя жизнерадостный народ.

Под бравую песню "То ли еще будет..." расползаются они пo затоптанному
клочку земли, глядя на который еще раз убеждаешься, что в смысле выделения
мусора и нечистот никто сравниться с высшим существом не может -- ни птица,
ни зверь... Берега и поляны в стекле, жести, бумаге, полиэтилене -- гуляки
жгут костры, пьют, жуют, бьют, ломают, гадят, и никто, никто не прибирает за
собою, да и в голову такое не приходит -- ведь они приехали отдыхать от
трудов.

Оглохла земля, коростой покрылась. Если что и растет на ней, то растет
в заглушье, украдкой, растет кривобоко -- изуродованное, пораненное, битое,
обожженное...

Хохочет мальчик на берегу. Увидел что-то не просто смешное, а потешное,
вот и хохочет.

Подхожу, обнаруживаю: возле вчерашнего, воскресного кострища, средь
объедков и битого стекла, стоит узкая консервная баночка, а из нее торчит
хвостик суслика, и скрюченные задние лапки. И не просто так стоит банка с
наклейкой, на которой красуется слово "Мясо", на газете стоит, и не просто
на газете, а на развороте ее, где крупно, во всю полосу нарисована
художником шапка: "В защиту природы..."