"Виктор Астафьев. Затеси" - читать интересную книгу автора

стреляли из автоматов кролей, загоняя их под старый амбар, и кухню совсем
перестали посещать. Повар сначала сердился, а потом приладился распределять
наш паек панской дворне, которую хозяин покинул на произвол судьбы, убежав с
немцами. Одной востроглазой паненке, молодой, но уже пузатенькой, ротный
поваp валил каши без всякой меры, и мы смекнули, что тут к чему. "О-о, пан
повар!" -- восхищалась паненка, принимая котелок, стреляла в кашевара
глазами, беспричинно улыбалась и уходила, этак замысловато покачивая бедрами
и как-то по-особенному семеня ножками. Может, нам это лишь казалось, не
знаю.

В усадьбе мы быстро отъелись, выпарили вшей, постирали штаны,
гимнастерки, одним словом, обжились, как дома, и начали искать занятия. И
нашли их. Пожилой связист, мой напарник, чинил в конюшне хомуты и сбрую.
Бронебойщик стеклил окна в пристройке, где обитала дворня. Командир
отделения ефрейтор Васюков приладился в подвале гнать самогонку из фруктовой
падалицы, ходил навеселе. А младший лейтенант, наш взводный, вечерами играл
на рояле в панском доме непонятную музыку.

На самом верху была комната с розовато-серебристыми обоями, и в ней
стоял рояль орехового цвета. Большое зеркало там было с деревянными
ангелочками на раме и сооружение, напоминающее и кровать, и скамейку, и
диван одновременно. Нам пояснили -- канапе! Один солдат с придыхом вымолвил,
услышав это слово: "Во, падлы, буржуи, живут, а!"

"В комнате этой, -- пояснила востроглазая паненка, окончательно
закружившая голову ротному кашевару, -- проживала сама пани Мария -- дочь
пана, -- дама одинокая и "бардзо пенькна и повижна".

Портрет ее, большой, писанный маслом, висел здесь же, на стене.

"Баба и баба!" -- решили знатоки и глядеть на нее перестали. Оно,
может, так и было, баба и баба. И все же в худенькой женщине с распущенными
по плечам белокурыми волосами, в тонкой и белой шее, в разрезе удлиненных
или надменно прищуренных глаз и особенно во лбу, большом и умном, было
что-то такое, отчего мы смолкали в этой комнате, ничего тут не трогали, а
младший лейтенант все играл и играл на рояле. "Рахманинова играл", -- сказал
нам один узбек из пополнения.

Пополнение это, разное по годам и боевым качествам, прибыло спустя
неделю после нашего блаженного житья в панской усадьбе, и мы поняли: райские
эти кущи скоро придется покидать, наступать надо будет.

Между тем немец тоже не дремал и подтягивал резервы, потому что обстрел
переднего края все усиливался, и многие деревья, да и панский дом были уже
повреждены снарядами и минами. Дворня перешла жить в подвалы, и днем ей
шляться по усадьбе запретили.

При обстреле усадьбы пострадали не только дом и деревья, по и боги с
богинями. Особенно досталось одной богине. Она стояла в углублении парка,
над каменной беседкой, увитой плющом. Посреди беседки был фонтанчик, и в нем