"Виктор Астафьев. Затеси" - читать интересную книгу автора

росли лилии, плавали пестрые рыбки. Но что-то повредилось в фонтанчике, вода
перестала течь, лилии сжались, листья завяли, и рыбки умерли без воды, стали
гнить и пахнуть.

Беззрачными глазами глядела белая богиня на ржавеющий фонтанчик,
стыдливо прикрывая грех тонкопалою рукою. Она уже вся была издолблена
осколками, а грудь одну у нее отшибло. Под грудью обнажились серое пятно и
проволока, которая от сырости начала ржаветь. Богиня казалась раненной в
живое тело, и ровно бы сочилась из нее кровь.

Узбек, прибывший с пополнением, был лишь наполовину узбеком. Он хорошо
говорил по-русски, потому что мать у него была русская, а отец узбек. Узбек
этот по фамилии Абдрашитов в свободное от дежурства время все ходил по
аллее, все смотрел на побитых богов и богинь. Глаза его, и без того
задумчивые, покрывались мглистою тоской.

Особенно подолгу тосковал он у той богини, что склонилась над
фонтанчиком, и глядел, глядел на нее, Венерой называл, женщиной любви и
радости именовал и читал стихи какие-то на русском и азиатском языках.

Словом, чокнутый какой-то узбек в пехоту затесался, мы смеялись над
ним, подтрунивали по-солдатски солоно, а то и грязно. Абдрашитов спокойно и
скорбно относился к нашим словам, лишь покачивал головой, не то осуждая нас,
не то нам сочувствуя.

По окопам прошел слух, будто Абдрашитов принялся ремонтировать
скульптуру над фонтаном. Ходили удостовериться -- правда, ползает на
карачках Абдрашитов, собирает гипсовые осколки, очищает их от грязи носовым
платком и на столике в беседке подбирает один к одному.

Удивились солдаты и примолкли. Лишь ефрейтор Васюков ругался: "С такими
фокусниками навоюешь!.."

Младший лейтенант отозвал Васюкова в сторону, что-то сказал ему, бодая
взглядом, и тот махнул рукой и подался из парка в подвал, где прела у него
закваска для самогонки.

Три дня мы не видели Абдрашитова. Стреляли в эти дни фашисты много,
тревожно было на передовой -- ждали контратаки немцев, готовившихся прогнать
нас обратно за речку Вислоку и очистить плацдарм.

Часто рвалась связь, и работы у нас было невпроворот. Телефонная линия
была протянута по парку и уходила в подвал панского дома, куда прибыл,
обосновался командир роты со своей челядью. По заведенному не нами, очень
ловкому порядку, если связь рвалась, мы, и без того затурканные и
задерганные связисты с передовой, должны были исправлять ее под огнем, а
ротные связисты -- нас ругать, коль мы не шибко проворно это делали. В свою
очередь, ротные связисты бегали по связи в батальон; батальонные -- в полк,
а дальше уж я не знаю, что и как делалось, дальше и связь-то повреждалась
редко, и связисты именовали себя уже телефонистами, они были сыты, вымыты и