"Виктор Астафьев. Затеси" - читать интересную книгу автора

вместе с ним, а еще говорят, что женские хитрости так тонки, что их
невозможно постигнуть!

-- Если есть Бог, Он сделает то, чего не сделал я. Он вознаградит тебя
за любовь, которую ты подарила мне.

-- Дорогой мой! Если бы Бог даровал мне еще одну жизнь, я прожила бы ее
точно так же и просила бы Его лишь об одном -- дать мне ту же самую любовь!
Я -- твой солдат, я привыкла выполнять твои приказания и потому сейчас
покину тебя, мой великий, мой маленький генерал. Но перед этим выполни мою
просьбу, единственную...

-- Ты, помнится, никогда меня ни о чем не просила? Разве что съесть
варенье. И я съел его. Ты помнишь? -- Он с улыбкой покачал головой. -- Это
было редкостное варенье! Редкостное!

-- Оставь мне право жить так, как я хочу.

И он понял: она никогда не вернется в Лиму. Он обхватил се кудрявую
голову исхудалыми руками, прижал к выболевшей, уже западающей груди и
расплакался первый раз за всю свою жизнь.

Он плакал. И она не мешала ему. Она слышала, как со слезами вытекают из
его сердца остатки жизни. Она чувствовала -- это последние слезы
Освободителя, омывающие его родную землю. Она ушла.

Генерал долго лежал неподвижно, так долго, что слуга Санто приблизился
к нему послушать -- дышит ли еще его господин. Он дышал. Но в глазах его,
провалившихся в глубокие глазницы, угасал свет.

-- Скажи, Санто, у нас еще есть хоть сколько-нибудь денег?

-- Да, господин, у нас есть еще триста песо. -- Санто назвал точную
сумму своих сбережений. У генерала, который был в молодости одним из самых
богатых людей в Южной Америке, не осталось ни гроша.

-- Санто, купи на триста песо роз и отнеси к крыльцу той женщины,
которой я никогда не дарил цветов.

-- Будет сделано, господин.

А девушка из Лимы, сменив коня, мчалась по горам и остановила его
далеко от города, -- к дальнему, глухому порту проехали молчаливые всадники.

Генерал в сопровождении нескольких преданных офицеров и слуги Санто
покидал родину. Одинокая фигура его безвольно покачивалась в седле. Повод он
не держал. Руки его покоились на луке седла. Лишь изредка он поднимал голову
и потухшим взором обводил горы и леса, реки и льяносы в волнах седой и
буйной травы. На пути его не было ликующих толп, и к ногам его коня не лился
дождь цветов. Лишь показалось однажды, что на дороге незатухающим огнем