"Виктор Астафьев. Паруня" - читать интересную книгу автора

тревожно взмывает с поля чибис, кричит, вихляется, пищит и, отозвав человека
в сторону, удовлетворенно роняет: "По-куррр-рим!" - появилось потомство и у
него. Пенья и щебета в окрестных лесах убавилось - наступило время рожать
земле и всему живому на ней. Только соловьи все щелкали да заливались, когда
и птенцов они высиживать успевают?!
В эту пору явилась на пасеку медведица с медвежонком, и собака Парушки,
сторожившая пасеку ночами, вступила в сраженье. Рев большой был в лесу, крик
и вой. Медведица, едва отбив родное дитя, отступила. Не первый раз
покушаются медведи на совхозную пасеку. Когда у Паруни еще не было Тузика,
выломал медведь ограду, крышку с улья снял и орудует в нем. Вышла Паруня из
избушки и видит: мужик на пасеку забрался! "Что это вы себе позволяете,
молодой человек?" - вежливо спросила Паруня и хотела продолжить в том же
укоризненном тоне, мол, такой здоровый, трудоспособный, а воруете!..
Медведь из улья морду вынул и оторопел. Паруня тоже обмирать было
начала, да вспомнила, что на посту она и бояться ей не пристало - хлобысь
из переломки по медведю пятым номером дроби. Взревел косолапый, рванул
напролом, прясло ограды на себе нес с версту, орал лихоматом, катался,
нащипало дробью-то! С тех пор на пасеку никто не совался, однако вокруг
похаживали, поплясывали, принюхивались косолапые, и вот САМА явилась за
медком! Но Паруне ничего не страшно, Тузик за нею по пятам ходит, она с ним
разговаривает, поругивает иной раз, он в глаза ей глядит, хвостом
повиливает. После схватки с медведицей Паруня вовсе журить Тузика перестала,
сахарком его балует. Молодец! Герой! Заслужил лакомство!

Однажды Паруня пошла в соседнее село и купила там поросенка. Купила и,
благословясь, отправилась домой. Поросенок Паруне попался егозистый,
визгливый, все возился в мешке, долбил ногами в спину хозяйке и орал на весь
лес. Паруня вела беседу с поросенком, призывала его к порядку, пробовала
даже запеть: "Базар большой, купил поросенка, всю дорогу целовал, думал, что
девчонка". Но поросенку не поглянулась песня: "Уй-уй-зю-у-у!" - возмущенно
взвизгивал он. "Ну, не буду, не буду", - успокоила его Паруня. Поскольку
пять верст - путь длинный и с поклажей нелегкий, Паруня имя поросенку от
нечего делать придумала - Путик.
Долго ли, коротко ли шла Паруня, а уже завечерело. Стала Паруня
переходить через речку Быковку по двум жердям, перекинутым с берега на
берег, и, взбодряя себя, завела беседу: "Вот через речку переберемся, Путик,
и дома будем. Я тебе молочка дам, а себе похлебку разогрею. Поедим и спать
уложимся: я на кровать, ты в подпечье..."
"И-и-и-зю-у-у-у!" - ответил поросенок и брыкнулся в мешке. "Эво, эво!
- шатнулась на жердях Паруня. - Я эть эдак упаду! Говорю тебе, Путик, дом
скоро. Вон уж крышу видно, и ты смирно сиди, не роняй меня..." Закончить
назидание не довелось - Путик так брыкнулся в мешке, что зашаталась Паруня
и рухнула в холодные воды Быковки. Мешок она при этом выпустила и поначалу
хватала руками вокруг, да уж больно холодна вода-то. И, сказав: "А, подь ты
к чемару!" - побрела на берег.
Выбравшись на сухое, Паруня прислушалась - нигде никакого голосу.
"Путик! Где-ка ты? - несмело позвала она. - Путик! А, Путик! - повторила
тревожней. - Пуу-ути-ик!" - заорала Паруня и ринулась обратно в речку. На
коряге она нашла мокрый мешок и хотела уж завыть в голос по утопшему, как
почудилось ей, что в прибрежном ольховнике, смородиннике ли кто-то хрюкнул.