"Виктор Астафьев. Прокляты и убиты (Книга вторая)(про войну)" - читать интересную книгу автора

дочь широким ремнем. Жену, бросившуюся защитить единственное дитя, тоже
хотел по старорежимному правилу отстегать за то, что не укараулила дочь, но,
поразмыслив, намерением попустился -- жалел он свою жену, истасканную им по
военным клопяным баракам, по дальним гарнизонам, даже в сражение с японцами
на Хасане ее втянул, в качестве санитарки. Едва живые они из того сражения
вышли, сразу и зарегистрировались и вскоре ребенка сотворили. Где? Да там
же, "на водах" в Сочи, может, в том же самом греховодном военном санатории.
Одним словом, отправились на реку Чикой начальник гарнизона с
лейтенантиком, с ходу поймали пудового тайменя -- и душа помягчела. Когда
похлебали ушки, под ушку-то дернув хорошо, песню боевую запели, обниматься
начали. У матери Натальи любимейшим произведением был рассказ Бунина
"Солнечный удар", который она еще в молодости, до запрещения и изъятия из
обихода Бунина, прочла будущему супругу вслух. Так вот тут тоже солнечный
удар. Сочинский. Против великой литературы не попрешь. Военный санаторий не
закроешь. Сотворили ребенка -- воспитывайте. Растили Ксюшку, однако, дед с
бабой, нежили и баловали ребенка, потому как зятя перевели в еще более
отдаленный район, чуть ли не в дикую Монголию сунули. К этой поре супруги
Зарубины как мужчина и женщина испепелили любовный пыл, более имеете делать
было нечего, связывала их лишь военная нуждишка, боязнь гарнизонного
одиночества, самого волчьего из всех одиночеств.
Как молодого вдумчивого артиллериста Зарубина Александра Васильевича
отослали изучать особенности новейшей баллистики в саму академию, аж в
Москву. Наука оказалась тонкая и длинная. Когда Зарубин вернулся в гарнизон
с дипломом и со званием старшего лейтенанта, то застал в доме своем
заместителя, чином и годами гораздо старше его. Ксюшка зимогорила у бабки и
дедки, а здесь, держась за лавку, по комнате шлепал голозадый пареван с
выразительным петушком наголо, раскладывал лепехи на пол и нежно их ладошкой
размазывал. Влетевшая в дом Наталья, увидев, как Александр Васильевич
обихаживает будущего воина столичной газетой "Красная звезда", отрешенно
молвила:
-- Вот... куем кадры... -- положила кошелку с хлебом на стол, потискала
ладонями лицо, -- для Красной Армии... -- начерпывая в кухне воду из кадки в
таз, громче добавила: -- Не переводя дыхания второй уже лягается в животе,
да так, что с крыльца валюсь, боец тоже...
-- Молодец!
-- Кто молодец-то? -- проходя мимо Александра Василье- вича с цинковым
тазом в руках, мимоходом полюбопытство- вала Наталья.
-- Все молодцы! Ксюшка-то у бабки с дедкой?
-- Та-ама!
-- Не приезжал отец пороть ремнем?
-- Приезжал. Да как пороть-то? Я пустая почти не была. Законом
советским защищена. Вот в кого такая уродилась, спрашивал.
-- Ну и чего ты ответила?
-- Ответила-то? В твоего деда, в моего прадеда, ответила. Он же казаком
был. Бабку-бурятку из кибитки украл. Турчанки да персиянки далеко... Так он
бурятку свистанул.
-- Понятно, -- вздохнул мой папа. -- Кочевой, вольный ветер! Дикая
кровь.
-- Она, она, проклятая, -- подтвердила я. -- Собрал папа Ксюшку и был
таков!