"Виктор Астафьев. Прокляты и убиты (Книга вторая)(про войну)" - читать интересную книгу автора

-- Стало быть, и мой путь прямичком к деду с бабкой.
-- Обопнись! Вон заместитель по боевой подготовке на обед топает.
Обскажи ему, где был, чему научился. А он тебе поведает, как тут воинский
долг исполнял.
Лахонин Пров Федорович, моложавый, красивый, не глядя на забайкальскую
глушь, на пыльные бури, весь начищенный -- куда Зарубину против такой
сокрушающей силы. Да и Наталья вроде бы чем-то уже надломленная, сказала:
дуэли не будет -- она недостойна того, чтобы один из блистательных советских
офицеров ухлопал другого, да и учтено пусть будет уважительное
обстоятельство -- скоро станет она многодетной матерью, родители ж ее в
возрасте, замуж с таким приданым ее не возьмут, да и не хочется ей больше
замуж.
-- Мама меня маленькую все пугала замужем: такой, мол, он большой
замуж-то, лохматый, зубы у него кривые, лапа с когтями... -- повествовала
Наталья. -- А я вот бесстрашная удалась.
С чем всегда у Натальи в порядке, так это с юмором.
Обедали вместе: два мужа и одна жена. Наталья поллитру мужикам
выставила, себе -- бутылку молока -- она все еще кормила ребенка и вроде бы
не должна была забеременеть, "замена" какая-то должна быть. "На меня никакой
биологический процесс не действует! -- махнула Наталья рукой, -- из
кочевников происхожу".
Когда-то еще школьницей, затем студенткой Наталья подвизалась на ниве
искусства в гарнизонных клубах и приносила оттуда забористые анекдоты.
Например, о том, как в тридцатые годы на общем колхозном собрании
постановлено было: к каждой советской бабе прикрепить по два мужика. Один
отсталый старик возмутился таким постановлением, но старуха, подбоченясь,
заявила: "И че такова? И будете жить, как родные братья..."
Угощая мужиков винегретом и жареной рыбой, Наталья всхлипнула:
-- Господа офицеры, я не хочу, чтобы вы жили как родные братья, чтоб
остались друзьями -- хочу, -- вы ж у меня разумники-и! -- и горстью нос
утерла.
Редкий случай: соперникам удалось остаться друзьями.
Родители Натальи один за другим скоро покинули земной гарнизон,
переселились в мирное небесное место. Ксюшка веревочкой металась за отцом по
военным гарнизонам. Наталья в письмах писала, где, мол, два, там и трое,
вывезет -- воз-то свой не давит. Но Ксюшка уж больно строптива, плечиком
дергает: "Не хочу!"
Но приспела война, и, хочешь не хочешь, отправляйся, дочь, в Читу к
маме. Как они там, в далекой Сибири, в студеном Забайкалье? Александр
Васильевич часто писал дочери, увещевал ее, на путь наставлял. Она ему в
ответ:
"Привет из Читы! Здравствуй, любимый мой папочка!" О мамочке ни слова,
ни полслова, будто ее на свете вовсе нет. Вот ведь оказия! Он, взрослый
человек, давно простил жене все, да и чего прощать-то? "Без радости была
любовь, разлука без печали". А девчушка-соплюха характер показывает.
"Ничего, ничего, -- успокаивал Зарубина Пров Федорович. -- Тут главное,
которому-то уцелеть. На малых детей у моторной Натальи силы и юмора
достанет, а вот на взрослых..."
Встретясь, боевые командиры первым делом интересовались друг у друга,
давно ли были письма из дому? На этот раз оказалось -- давно. Продвинулись к