"Виктор Астафьев. Прокляты и убиты (Книга вторая)(про войну)" - читать интересную книгу автора

реке стремительно, тылы поотстали, военные почты с громоздкой,
сверхбдительной военной цензурой -- тоже.
-- Слушай! -- словно впервые видя Зарубина, спохватился генерал, -- ты
все майор и майор?
-- Да вот забываю звездочки в военторге прикупить.
-- Постой, постой! Ты юмором-то меня не дави. Все равно Наталью не
переплюнешь! Она, брат, в письмах как напишет про деток да про себя.
Обхохочешься.
-- Боюсь, что не до юмора сейчас ей.
-- Конечно. Но не одной ей. Слушай, кумовья-политот- дельцы-сексоты
тебя грызут. Отчего? Ну... Ну, в общем-то, понятно. Характерец! Не ко
времени ты и не к месту, что ли?
-- Тебе лучше знать. Да и не беспокоит меня личное мое благополучие.
-- Не беспокоит, не беспокоит... Они сидели в горенке белой хаты, в
совершенно не тронутом немцем лесном хуторке. Здесь, по окраинам
березановских болот добрые люди в сорок первом году прятали и спасали
раненых советских бойцов и до недавнего времени располагался штаб
партизанской бригады, которая переместилась за реку и готовилась ко
встречным, вспомогательным действиям. И еще Лахонин сказал, должна быть
выброшена в помощь партизанам десантная бригада. Отборная, С начала войны в
тылу сидела да с учебных самолетиков сигала, готовилась к ответственной
операции.
-- Вроде бы все затевается грандиозно и ладно. Силы громадные
сосредоточены, переправившись через реку, хорошо бы с первого же плацдарма
рвануть на простор, к границе, а там и до логова недалеко.
-- Отчего в совсем неподходящем месте готовится переправа? Опять врага
обманываем, опять хотим врасплох его застать?
-- Я пока еще всего плана операции не знаю, но догадываюсь, что первый
удар здесь не будет главным. Великокриницкий плацдарм -- скорее всего
вспомогательная операция.
-- Удар, еще удар! -- так запутаем врага, что самим потом дай Бог
распутаться. И такие понесем потери, что без запутывания обошлось бы вдвое,
может, и втрое легче.
-- Да, да, хотим хитро и сложно воевать. К хотенью побольше бы ума и
уменья, да вспомогательные службы отладить.
-- У нас же вон как отлажены карательные службы, столько средств и
людей на них тратится, что больше никуда не хватает.
-- Слушай, тезка Суворова, ты хоть там-то, среди своих-то укрощай себя.
Ведь на каждого вояку по два стукача, на командира до пяти.
-- Ничего, как-нибудь обойдется. Всех не перебреешь, как говорит нами
вскормленный дивизионный парикмахер.
-- Вот он-то, болтун, вроде недотепа, -- и есть главный информатор
начальника политотдела. Ты знаешь, Мусенок в тридцать седьмом, будучи корром
"Правды", пересадил весь челябинский обком.
-- Как не знать. "Незаметно доводится до сведения". Он, Мусенок -- друг
и чуть ли не родственник Мехлиса. Они неустанно боролись и борются с врагами
народа. У Мусенка ж заместителей и бездельников -- толпа, они, будто
тунгусы, подбрасывают и подбрасывают топливо в костерок.
-- Мехлис, Мехлис. Притих он после того, как погубил три армии под
Керчью. Манштейн двумя танковыми корпусами и несколькими полевыми дивизиями,