"Виктор Астафьев. Прокляты и убиты (Книга вторая)(про войну)" - читать интересную книгу автора

секретный отдел. Особняк с презрительной насмешкой молвил: "А-а, старый
знакомый! Ты когда укоротишь свой поганый язык? Когда уймешься? Или тебя
унять?.." Васконян ему в ответ: "Извольте обращаться на вы, раз старший по
званию и к тому же офицер. Что касается языка, то он у вас испоганен ложью
больше, чем у меня, и я считаю, вам, а не мне надобно униматься и как можно
скорее, иначе опоздаете". -- "Куда это я опоздаю? " -- "К страшному суду,
вот куда". Бесстрашие этого нелепого человека было обезоруживающим. Беседа
закончилась почти что ничем.
-- Надо бы тебя под суд упечь, да пока повременим. Сплаваешь за реку,
продолжим разговор, есть тут бумаженция из вашего доблестного батальона, и в
ней повествуется, как я догадываюсь, о вашей персоне.
-- Вы не поплывете, конечно, за реку. У вас более важные дела?
-- Ступайте вон!
Рвясь к своим армейским корешам с такого вот хитрого места, Васконян
делал "глупости". Но как это опытные вояки и комбат Щусь, армейский человек,
не поймут, что только здесь, среди своих ребят, Васконяну место, здесь он
"дома". Никогда у него не было ни товарищей, ни друзей, родители раздражали
его своей навязчивой опекой, но его отдаляют и отдаляют от ребят, он же их
до трепета в сердце любит, на переправу напросился, показав комбату и всем
друзьям-товарищам, какой он лихой и умелый пловец, насморк добыл, зато класс
выдал!
"Ну и черт с тобой!" -- махнул рукой Щусь.
Пока Васконян ошивался в штабе, в хитром агитотделе, пока ждал решения
своей судьбы, утоляя книжную жажду, поначитался он всякой всячины.
Французский еврей или русский француз понавез ящики книжек, да все с
грифами, да все не по-русски писанные, -- для важности, видать. Наместник
Гитлера в России Розенберг, как и остальное гитлеровское охвостье, заранее
уверенное в полной победе над большевизмом, совершенно откровенно и цинично
писал о том, что война, если она затянется, может продлиться лишь в том
случае, если армия полностью перейдет на снабжение России. "Отобрав у этой
страны все необходимое, мы обречем многие миллионы людей на голод и
вымирание, иного выхода из положения нет. Гитлер еще до начала военных
действий в России утверждал, что война здесь будет вестись вовсе не по
рыцарским правилам, это будет война идеологий и расовых противоречий,
вестись она будет с беспрецедентной, безжалостной жестокостью. Немецкие
солдаты, виновные в нарушении международных правил и норм, будут оправданы
фюрером, Германией и прощены историей. Да Россия и не имеет никаких прав,
так как она не участвовала в Гаагской конференции по правам человека. Фюрер
мыслил разделить ее европейскую часть на отдельные земли-королевства,
устроить что-то похожее на Британскую и Римскую империи, населенные рабами
под господством расы господ-немцев. Возникнет новый тип человека --
вице-короли, но для этого необходимо захватить обширные территории, умело
ими править и эксплуатировать, до поры до времени скрывая от мира
необходимые меры: расстрелы, выселения, истребление нетрудового элемента..."
Васконян глядел на ночное небо, на звезды и думал о том, что под этим
невозмутимым, вечным небом составляют дьявольские планы маленькие смертные
человечки, присвоившие себе право повелевать миром по своему разуму и
усмотрению, и все ведь делается во имя и для блага своего народа,
доподлинной гуманности и справедливости. Нацизму противостоит большевизм --
фрукт с начинкой новой морали, свежей гуманности, отвергающих нацистский и