"Виктор Астафьев. Веселый солдат (повесть)" - читать интересную книгу автора

"самостиен", что сделать с ним что-то, поставить его на ноги было
невозможно. Под видом того, что советским детям нужна школа, госпиталь
решено было все-таки расформировать, о чем ходили все болеe упорные слухи,
и, наверное, подполковник Чернявская переведена была бы в другой госпиталь,
получила звание полковника, может, и генерала. После войны где-нибудь в
"генеральском районе" - под Симферополем, на берегу водохранилища -
выстроила бы дачу, вырастила и вскормила одного или двух деток. Отойдя от
военных дел, ездила бы как ветеран на встречи с другими ветеранами войны из
санупра, увешанными орденами, целовалась бы с ними, плакала, пела песенки
"тех незабвенных лет".

x x x
До столкновения с высокопоставленной медицинской дамой жизнь наша
развивалась так.
Как только нас помыли, или "побанили", как тут эта процедура
называлась, в полутемной, сырой комнате едва "живой" водой - "дров нэма,
дрова уворованы, для самогонки", - пояснила нам словоохотливая истопница -
заковали нас в "латы", то есть в гипсы, определили, кому в какой палате
лежать, но тут же и оставили в покое, тут же мы поступили в распоряжение
Семена Черевченко, который кем-то и когда-то был выбран старшим, скорей
всего и не был выбран, скорей всего сам пробился на должность...
Еще молодой, выгулявшийся мужик, неизвестно, когда и куда раненный, со
сросшимися по-кавказски на переносье бровями, вроде бы никогда никуда не
спешащий и все же везде поспевающий, все и про всех знающий, не помощник,
просто клад тихоходному и тугодумному Владыко был этот нештатный
руководитель. За полтора года своей деятельности он достиг того, что в
"хвилиале" в основном остались на долговременное лечение одни только "браты"
- шестерки, наушники и подхалимы .
Собравши всех нас, новичков, в одну большую палату и рассадив подле
стен, Черевченко сделал короткую, зато очень внушительную информацию:
- Госпиталь действительно был "хвашистский". Несколько человек после
ухода немцев и отъезда ихнего медначальства из госпиталя были удалены,
судимы - для примера расстреляны. Младший же персонал как работал и где
работал, так и остался, бо дэ узяти других. Рентгенолога, наприклад,
лаборантку, або аппаратчицю, або повара? Уборщицю в станицы знайдэшь,
санитарку знайдэшь , навидь качегара знайдэшь - специалиста дэ узяти?..
Население Хасюринской с немцами жило дружно, боялось фашистов, потому и
почитало, родяньских же червоноармейцев воно презирае за бедность и
слабохарактерность - при случае досаждае, даже мстыть, чаще усего трыпером,
по выбору портя бойцов, совращая молоденьких, ще не знающих, куда вона
комлем лежить...
Было несколько самоубийств, три хлопца утопились в реке, одын на гори,
на чердаке, значит, бинтом задушивсь. Другий, молодой охвицер з центрального
территория, спиймав того трыперу, из утаенного пистолета забив тремя пулями
заразну блядь, сам пийшов до саду и тэж пустыв соби пулу у рот...
- Такэ молодехонько, такэ нэжно ж хлопчико було. Романы читал та
стишки в самодеятельности декламировал, - вздохнул кто-то из помощников
Черевченко. - Колы хоронялы того охвицера-хлопца, уси плакали.
Черевченко скорбно подождал, не перебивая помощника, и продолжал в том
духе, что "сыхвилису" в станице, слава Богу, нет и колы хто завиз его со