"Хьелль Аскильдсен. Элизабет ("Все хорошо, пока хорошо" #19) " - читать интересную книгу автора

что только позавтракал. Она скосила глаза на часы на полке у окна, потом
спросила, как мне понравилась Элизабет. Очень симпатичная, сказал я. Тебе
кажется? - сказала она, надо надеяться, ты прав. Что ты хочешь сказать? -
спросил я. Не знаю, сказала она, по-моему, она Даниэлю не пара. Где ж
такому пару взять! - сказал я. Ну-ну, сказала она, и больше мы об этом не
говорили. И вообще не говорили. Я не видел ее два года; время и расстояние
притупили мое неприятие ее, теперь оно ожило. Ты совсем не изменился,
сказала она. Что есть, то есть, сказал я.
Я просидел у нее чуть не час; я виртуозно обошел все вопросы, в
которых мы имели обыкновение расходиться, и визит уже почти сошел на нет в
атмосфере согласия и примирения, как она сочла строго необходимым поведать
мне, сколько и каких именно молитв она вознесла за мое возвращение к Богу.
Я послушал какое-то время, потом сказал: мама, прекрати. Не могу, сказала
она, и у нее заблестели глаза. Я встал. Тогда я лучше пойду, сказал я. В
кого ты такой сухарь? - сказала она. Я? - переспросил я. Она проводила меня
до дверей. Спасибо, что навестил меня, сказала она. Всего хорошего, мама,
сказал я. Передавай привет Даниэлю, сказала она. А Элизабет? - сказал я. И
ей тоже. Да хранит тебя Господь, сынок.
Я прямой наводкой отправился в вокзальный ресторан и взял две
пол-литровые кружки. Раздражение улеглось. Затем прибыл поезд. Стоянка была
минуты две, и, когда он уже отправлялся, из вагона спрыгнул Даниэль.
Инстинктивно поняв, что я подсмотрел нечто, для моих глаз никоим образом не
предназначенное, я резко отвернулся. Когда шум поезда стих, я снова
повернул голову в сторону перрона. Он был пуст. Я еще посидел, допил пиво и
рассчитался.
Когда я добрел до братниного дома, Даниэля там не было. Я сказал
Элизабет, что мама передавала ей привет. Ты разве не встретил Даниэля? -
спросила она. Нет, сказал я. Он пошел за тобой. К маме? Да.
Я взял в гостиной "Эша, или Анархию" и пошел в сад. Шезлонг стоял на
солнце, и я перетащил его в тень, под яблоню. Элизабет с веранды спросила,
не хочу ли я кофе, и скоро принесла его. Она была миниатюрная, ладная, и
пока она шла ко мне по газону, я подумал, что ее легко носить на руках. Я
рассыпался в благодарностях: спасибо, Элизабет, тысячу раз спасибо. Она
улыбнулась и тут же ушла. А я остался думать о разнице между греховными
помыслами и собственно действиями.
Полчаса спустя пришел Даниэль. Он переоделся в шорты и цветастую
рубаху нараспашку, обнажившую его волосатую грудь, предмет моей былой
зависти. Он откинулся навзничь на траву и прижмурился от солнце. Мы немного
поговорили исключительно ни о чем. В соседнем доме женщина открыла окно, а
потом спустилась в сад и села так, что я мог ее видеть. Даниэль рассказывал
о своем коллеге, которого я, по его словам, знал и который недавно умер от
рака прямой кишки. Соседка снова скрылась в доме. Я скучал. Потом сказал,
что мне надо в туалет. Уходя, захватил с собой чашку из-под кофе. Элизабет
не было ни в гостиной, ни на кухне. Я пошел наверх в свою комнату. В окно я
увидел, что Даниэль встал, взял "Эша" и просматривает. Тебе Брох вряд ли
глянется, подумал я. Из соседнего дома вышла женщина, я увидел, что она
открывает рот, потом Даниэль подошел к забору. Я рухнул на кровать: дурак,
ругал я себя, зачем я сюда приперся, как я мог забыть, насколько мы с
Даниэлем разные! Я повалялся всего несколько минут, но, когда вернулся в
сад, Даниэля там не было. Я сел в шезлонг и принялся за "Лунатиков". Потом