"Хьелль Аскильдсен. Собаки в Салониках ("Все хорошо, пока хорошо" #18) " - читать интересную книгу автора

сказал я. Тонюсенький, сказала она. Да уж, сказал я. А на юге он бывает
опрокинут на спину, сказала она. Я не ответил. Помнишь собак в Салониках,
они не могли расцепиться после случки? В Кавале, сказал я. Ужас, сказала
она, эта скворчащая толпа у кафе, в основном старики, все орут, матерятся,
собаки воют, кувыркаются, тщатся распутаться. А когда мы выехали из города,
на небе созрел такой же месяц, только он завалился на спину, и нам
захотелось друг друга, помнишь? Помню, сказал я. Беата подлила вина. Мы
помолчали, долго довольно. Ее слова растревожили мой покой, от тишины мне
стало и вовсе не по себе. Я силился придумать, что сказать, чтобы отвлечь
внимание, что-нибудь будничное. Беата поднялась. Обошла стол и встала у
меня за спиной. Сердце екнуло: что-то у нее на уме? Вдруг она свела руки у
меня на горле - я резко дернулся вперед головой и плечами. И, тут же
сообразив, что произошло, сказал, не обернувшись к ней: ты меня напугала.
Она не ответила. Я снова откинулся на стуле. Я слушал ее дыхание. Пока она
не ушла.
Попозже и я собрался в дом. Стемнело совсем. Думая, что скажу, я
прикончил бутылку, на это ушло время. Я захватил с собой фужеры и бутылку,
а скатерть в синюю клетку, после тщательных раздумий, не тронул. В гостиной
никого не было. Я прошел на кухню и составил посуду в мойку. Едва пробило
одиннадцать. Я запер дверь веранды, погасил везде свет и пошел наверх в
спальню. Ночник с моей стороны горел. Беата спала отвернувшись - или
притворялась спящей. Мое одеяло было откинуто, на простыне лежала палка, с
которой я ходил после аварии в тот год, что мы поженились. Я взял ее,
собираясь сунуть под кровать, но передумал. И остался стоять с ней в руках,
глядя на обрисованную тонким летним одеялом линию женских бедер, - мне
вдруг чертовски захотелось ее! Я выскочил из комнаты, спустился в гостиную.
Палку я держал в руке и, не знамо почему, что было сил хватил ею об колено
и разломал надвое. От удара колено заныло, и я успокоился. Зашел в кабинет,
зажег у кульмана свет. Потом погасил его, лег на диван, укутался в одеяло и
смежил глаза. И тут же отчетливо увидел Беату. Я мигом открыл глаза, но она
не исчезла.
Ночью я несколько раз просыпался и утром поднялся ни свет ни заря.
Пошел в гостиную убрать обломки трости, чтобы Беата не прознала, что я ее
сломал. Беата сидела на диване. Она посмотрела на меня. И сказала: доброе
утро. Я кивнул. Она не отрывала от меня глаз. Мы в ссоре? - спросила она.
Нет, сказал я. Она пристально всматривалась в меня, я не мог истолковать ее
взгляда. И чтобы уклониться от него, сел. Ты меня не поняла, сказал я. Я не
заметил, как ты подошла, я думал о своем, и, когда вдруг меня схватили за
горло, я решил... я же не знал, что у меня за спиной стоишь ты. Она
молчала. Я поднял на нее глаза и встретился с тем же неясным взглядом. Ты
должна мне верить, сказал я. Она отвела глаза. Должна, сказала она.