"Хьелль Аскильдсен. Оптимистические похороны Юханнеса ("Все хорошо, пока хорошо" #14) " - читать интересную книгу автора

поставил на стол плошку с пакетиками соли и перца и сказал, что нужно
присыпать солью, потому что она вытягивает влагу. Додуматься до такого
дружелюбия! Меня обдало жаром, я едва не кинулся пожимать ему руку, но
подумал, что это не будет ему приятно, и ограничился огромным спасибо.
- К тому же все решат, что это просто пиво, - сказал он.
Я, конечно, думал иначе, по опыту зная, что люди всегда уверены в
самом худшем. Но у него были добрые намерения, и я восторженно поблагодарил
его за любезность.
Я высыпал на себя два пакетика соли и стал прикидывать: не пора ли
начать носить пару таких хитрых пакетиков в кармане, чтоб всегда были при
мне, на всякий случай. Уже не говоря о перце, вдруг сообразил я и быстро
запихал в карман четыре пакетика. Ну что, Юханнес, усмехнулся я, хочешь
встретиться?
Чуть позже мне понадобилось в туалет, и, смею утверждать, я шел туда с
высоко поднятой головой. Этого не следовало делать, памятуя о дурной
репутации таких отхожих мест. Едва я вошел, какой-то перебравший юнец
спросил меня, после двукратного изучения моей внешности, где меня откопали?
Обыкновенно я не отвечаю на такие реплики, но тут, я ведь тоже был не как
стеклышко, короче, я спросил, где его воспитывали. Его наглость мгновенно
обернулась злостью. Он наговорил мне кучу гадостей, тем более болезненных
для моего самолюбия, что вся сцена разворачивалась в присутствии еще одного
человека, оправлявшегося у писсуара в углу. Я ответил мальчишке очень
грубо, не скажу что, и он дернулся вперед, приблизив свои маленькие
глазенки к самому моему лицу. Будет бить, понял я, но решил заплатить такую
цену: пусть знает, как мне на него плевать. Однако он только помахал
кулаком у меня перед носом. В этот момент появился охранник, он видел все,
потому что туалет находится под наблюдением - прежде я никогда не думал,
что наступит момент, когда меня это обрадует. Но в ту секунду я был весьма
доволен, что за происходящим в туалетах следят. Это была опрометчивая
радость.
- С тобой сегодня одни проблемы, - сказал охранник. Он обращался ко
мне.
- Со мной? - оторопел я. - Это он ко мне пристает.
- Слушай, хватит. Сначала один, теперь другой. Две драки за вечер -
это перебор. По-хорошему тебе давно пора домой, верно?
Я знал, что проиграл: мне ни разу не доводилось слышать, чтобы
охранники меняли свое мнение; что они в голову взяли - так тому и быть,
какие бы убедительные возражения ты ни приводил.
Тем не менее, поскольку на кону стояла важнейшая составляющая моего
бытия, я решил попытаться, но не успел я произнести и семи слов, как он
доделал меня:
- И хватит тебе таскать соль и перец. Ты уж не так бедствуешь.
Я был бессилен ответить. Что бы я ни сказал, веры моим рассказам
только бы убавилось.
Воистину, я понимаю тех, кто разбирается с низостью врукопашную. Будь
он миниатюрнее, а я моложе, и будь у меня хоть ничтожнейший шанс на победу,
я б набросился на него с кулаками. И точно бы завалил его. Настолько я все
еще дорожу истиной. Я сказал - истина? Я имел в виду чувство
справедливости. Тоже не точно. Что-то много у нас красивых слов. Ярость -
вот хорошее слово.