"Хьелль Аскильдсен. Последние заметки Томаса Ф ("Все хорошо, пока хорошо" #1) " - читать интересную книгу автора

коротким трусам. Опущенной в карман рукой я контролировал ситуацию и
чувствовал себя превосходно. Я не привираю, так было.
Одолев еще почти три дома, я услышал, как кто-то выкрикнул мое имя.
Хотя голос был старческий, я не обернулся, мало ли Томасов на свете. Но на
третий раз я взглянул туда, откуда звали, мало ли что, уж больно день
чудной. И точно - на той стороне улицы стоял учитель Сторм. Я крикнул:
"Феликс!", но я отвык пользоваться голосом, и вышло как-то плохо. Нас
разделял поток машин, и ни он, ни я не отваживались перейти улицу, глупо
лишаться жизни от радости, когда столько времени не умирал от ее
отсутствия. Мне оставалось только еще раз выкрикнуть его имя и
приветственно помахать палкой. Как жаль! Хорошо еще, что он увидел меня и
окликнул. "Прощай, Феликс!" - и я побрел дальше.
Когда через продолжительное время я добрался до следующего
перекрестка, он неожиданно возник передо мной, напрасно я переживал всю
дорогу. "Томас, дружище, - начал он, - где ты пропадаешь?" Этого я говорить
не хотел, поэтому на вопрос не ответил, просто сказал: "Мир, Феликс,
велик". - "И все умерли или одной ногой в могиле!" - "Жизнь берет свое". -
"Хорошо сказано, Томас". Хорошего я в этой фразе ничего не видел и, чтобы
дотянуть до его похвалы, заявил: "Мы живы, доколе заслоняем солнце хоть
кому-то". - "Да уж, зло бесконечно". Тут-то я и заподозрил, что он уже в
маразме, и решил его испытать. "Проблема не в зле, - сказал я, - а в
дурости. Например, мальчишки на огромных мотоциклах". Он долго-долго изучал
меня взглядом, потом сказал: "Что-то я не совсем понимаю, что ты имеешь в
виду". Я не собирался издеваться над ним, поэтому спросил вполне
безразлично: "А что есть зло?" Конечно, он сразу сник, он же не теолог
какой-нибудь, и я поспешил помочь: "Да что мы все об этом - твои-то дела
как?" Но видно, настроение я ему уже испортил, потому что он посмотрел на
часы и изрек: "С каждым человеком, которого я встречаю, я делаюсь все более
и более одиноким". Не особо любезно, но я сделал вид, что не понял. "Да уж,
что верно, то верно". Следовало поторопиться с прощанием, чтобы он не
опередил меня, но я все-таки опоздал, и он сказал: "Ну что ж, Томас, мне
пора, у меня картошка на плите". - "Ну конечно, картошка, - согласился я и
протянул ему руку со словами: - Если больше не увидимся..." Конец фразы
повис в воздухе, она была из тех, что лучше звучат недосказанными. "Да", -
и он потряс мою руку. "Прощай, Феликс". - "Прощай, Томас!"
Я повернулся и побрел домой. Никакой зелени я так и не увидел, но
сколько я пережил за один день.


Публика в кафе

Чуть не последний мой поход в кафе пришелся на летний воскресный день,
это я знаю потому, что все были не в костюмах и без галстуков, и я подумал:
"Значит, сегодня все-таки не воскресенье" - поэтому я так точно и помню. Я
устроился в центре зала, кругом все жевали бутерброды с пирожными, было
многолюдно, но что ни человек - то отдельный столик. Одиноко как-то, а я
давно ни с кем не разговаривал и был не прочь перекинуться хоть парой слов.
Я долго прикидывал, как лучше это устроить, но чем настойчивее, упрямее
оглядывался я, тем непосильнее казалась задача, все будто задраили лица,
да, что-то жизнь стала невеселой. Но в предвкушении радости беседы я