"Лев Аскеров. Нет памяти о прежнем..." - читать интересную книгу автора

выбросит в навозную кучу овчарни игрушки своей девочки. Он позволит ей взять
их с собой. А судьба ее будет не лучше той, что лежит сейчас под
свеженасыпанным холмиком.

4

О, Боже, какие мы люди все-таки странные существа.
Ничто нас не учит. Все забываем... Ведь забыли же истоки родства
своего. Мы грешим. И искренне жалеем об этом. Вымаливаем прощения, и снова
грешим.
Так думал я, глядя на истово молящегося. А молящийся, губы которого
произносили слова из Корана, думал о другом. Он думал обо мне. Hе мог,
дескать, Аллах послать к нему человека в образе неверного, кафыра.
"Ведь я же мусульманин. Правоверный... - говорил он себе. - Чту Аллаха
и Коран, писанный пророком Мухаммедом по Его наущению".
И подумал я: "Как Божье созданье - человек велик, но как человек - он
безнадежно жалок... Я не знаю Корана и плохо знаю Библию. Hо я - верую. И
верую я не в Писание, а в Бога. Писание - дело рук человеческих. А миры и
человек - дело рук Всевышнего. Много в Писаниях мудрого. И оно от Бога. Если
бы даже в них была от Него всего одна мысль, то только лишь за это перед
Писаниями стоило преклонить колена. Есть в них и от человека. Hо это истины
от Возомнившего..."
Я так думал, а вслух сказал:
- Горемыка ты, горемыка. То, что я тебе скажу сейчас, ты можешь забыть.
А многие этого не воспримут. Hо на остаток жизни своей запомни!.. Религий -
много. Hо Бог - один... Пророков - много. Hо Бог - один!.. Вселенных -
много. Hо Бог - один!.. Я не знаю туркменского. Ты плохо знаешь русский.
Однако мы свободно говорим между собой. Мы друг друга понимаем не языком, а
тем, что мыслим... Мысль - от Бога. Слова - от человека...
Я еще раз окинул его жалкую фигурку, копошащуюся в земле. И тихо
сказав: "С Богом, Молящийся!", - поспешно зашагал с кладбища.
Там, в конце его, наезженная дорога. Hа ней сейчас появится машина. Это
я знал наверняка. Это будет милицейский джипик. В ней везут повитуху. Ту,
что я слышал в своем беспамятстве на буровой. Ту самую, что неудачно сделала
умершей женщине кесарево сечение. И словно вторя моим мыслям, мамин голос в
моей голове продолжил: "Той самой женщине, которая должна была тебя родить".
Я от неожиданности аж остановился.
- Это был бы мой первый повтор на Земле? - спросил я.
"Да, сынок, да, - ответила мама. - Ты меня правильно понял".
Я повернулся лицом к кладбищу. К тому месту, где оставил плачущего
мужчину. Он стоял в рост и тоже смотрел на меня. Я знал, почему он смотрит
мне вслед. Я для него был Посланником небес. Hо он никак не мог знать почему
я в последний момент, прежде чем скрыться за кладбищенской оградой,
обернулся и глазами, полными любви и теплоты, обнял его...
Молящийся мог стать моим дедом.
Я вышел за ограду, и тут из-за недалекой сопки вынурнула машина. Сейчас
она остановится. И отвезет меня домой.
Хотя - нет. Домой - не теперь. И не на машине...

1995 г.