"Айзек Азимов. Выход из положения " - читать интересную книгу автора

сознания - сознания тьмы, и безмолвия, и бесформенной борьбы.
И главное - сознания вечности.
От него остался лишь ничтожный белый клочок - его "я", закоченевшее и
перепуганное...
Потом проникновенно зазвучали слова, раскатившиеся над ним морем
громового гула:
- На вас плохо сидит ваш гроб? Почему бы не попробовать эластичные
гробы фирмы Трупа С.Кадавра? Их научно разработанные формы соответствуют
естественным изгибам тела и обогащены витамином B1. Пользуйтесь гробами
Кадавра - они удобны. Помните - вы - будете - мертвы - долго - долго!..
Это был не совсем звук, но, что бы это ни было, оно замерло в
отдалении, перейдя во вкрадчивый, раскатистый шепот.
Ничтожный белый клочок, который, возможно, когда-то был Пауэллом,
тщетно цеплялся за неощутимые тысячелетия, окружавшие его со всех сторон, и
беспомощно свернулся, когда раздался пронзительный вопль ста миллионов
призраков ста миллионов сопрано, который рос и усиливался:
- Мерзавец ты, как хорошо, что ты умрешь!
- Мерзавец ты, как хорошо, что ты умрешь!
- Мерзавец ты...
Вверх и вверх по сумасшедшей спиральной гамме поднялся этот вопль,
перешел в душераздирающий ультразвук, вырвался за пределы слышимости я снова
полез все выше и выше...

Белый клочок снова и снова сотрясала болезненная судорога. Потом он
тихо напрягся...
Послышались обычные голоса - много голосов. Шумела толпа, крутящийся
людской водоворот, который несся сквозь него, и мимо, и вокруг, несся сломя
голову, роняя зыбкие обрывки слов:
- Куда тебя, приятель? Ты весь в дырках...
- В геенну, должно быть, но у меня...
- Я было добрался до рая, да ключник Святой Пит...
- Не-е-т, он у меня в кулаке. Делал я с ним всякие дела...
- Эй, Сэм, сюда!..
- Можешь замолвить словечко? Вельзевул говорит...
- Пошли, любезный бес? Меня ждет Са...
А над всем этим бухал все тот же раскатистый рев:
- СКОРЕЕ! СКОРЕЕ! СКОРЕЕ! Шевелись, не задерживайся очередь ждет.
Приготовьте документы и не забудьте при выходе поставить печать у Петра. Не
попадите к чужому входу. Огня хватит на всех. Эй, ТЫ, Эй, ТЫ ТАМ! ВСТАНЬ В
ОЧЕРЕДЬ, А НЕ ТО...
Белый клочок, который когда-то был Пауэллом, робко пополз назад, пятясь
от надвигавшегося крика, чувствуя, как в него больно тычет указующий перст.
Все смешалось в радугу звуков, осыпавшую осколками измученный мозг.

Пауэлл снова сидел в кресле. Он чувствовал, что весь дрожит.
Донован открыл глаза - два выпученных шара, как будто облитых голубой
глазурью.
- Грег, - всхлипнул он, - ты умирал?
- Я... чувствовал, что умер.
Он не узнал своего охрипшего голоса. Донован сделал попытку встать, но