"Бернард Эшли. Терри на?ограде (Повесть) " - читать интересную книгу автора

раздернулись занавеси. С реки донесся заунывный пароходный гудок - будто
какой-то одинокий ночной зверь призывал подругу. Потом ненадолго стало
тихо - что-то она там делала, или смотрела в окно, или расправляла
салфеточки на баре.
- Она, может, приведет друзей из "Дании", - сказал Лес. - Родитель на
бензоколонке в вечерней. Ну и что такого? - поспешно прибавил он. - Парочку
официанток, а то небольшую компанию. Она любит, чтоб все красиво... - Он
сказал это чуть ли не с гордостью, и Терри почувствовал, что на взгляд Леса,
что бы мать ни сделала, все хорошо. Он опять посмотрел на убогую, нищенскую
койку. Ничего не поймешь.
- Лесли! - донеслось снизу резко, почти визгливо. - Лесли! - Это было
неожиданно, имя звучало зло, вонзилось, точно ядовитое жало. - Живо сюда,
бессовестный! Живо! Не то гляди у меня!
Лес перед тем стоял наклонясь, прислушивался, а тут вскинул голову,
лицо стало несчастное, недоумевающее. Что за черт?.. Он заморгал, губы
искривились, правая рука беспокойно заскребла шею там, где шрам переходил в
гладкую кожу. Он ничего не сказал, но при первом же крике, по первому
приказу ноги его послушно направились к двери. Видно, если в этом доме что
велят, изволь слушаться с первого раза.
Лес отворил дверь.
- Чего? - крикнул он вниз. - Чего такое?
- Я тебе дам "чего такое"! Живо сюда, посмотри на ковер!
Голос был хриплый, прокуренный, пугающий. Терри ясно представил себе
грубое лицо, крашеные светлые волосы, рот, от которого несет табачным
перегаром. Лес вышел из комнаты, еле волоча ноги, стал спускаться по
лестнице.
- Бессовестный! Ты чего сейчас дома! Почему не в школе? И погляди на
ковер. Гляди! Гляди! Это что такое!
Послышались глухие удары: едва Лес спустился с лестницы и очутился
между перилами и матерью, она обрушила на него град затрещин.
- Ой-ой-ой! - Лес пытался прикрыть голову, но мать давно наловчилась,
глаз у нее был наметанный, удары попадали точно в цель.
За клок редких волос на макушке она втащила Леса в диванную. Он не
сопротивлялся, семенил рядом - старался не отстать, чтоб не было еще
больней. Ростом с мать, он, однако, и не думал пускать в ход силу. Как
многим мужчинам старше и крупнее, ему волей-неволей надо было терпеть. Когда
терпение его лопнет, его вышвырнут вон, навсегда.
- Бессовестный, пакостник! Ты ж знаешь, я люблю, чтоб в диванной было
красиво! Весь день не раздвигаю занавесей, чтоб ковер не выгорел, а ты что
натворил? Притащил с улицы грязищу... напакостил!.. - В промежутках между
словами она переводила дух и лупила Леса по голове, по плечам, а он
сгорбился, съежился, словно жалкий заморыш из приюта прошлого века, который
ночью напрудил в постель. - Гляди, вот, на ковре! Не пойму, что это... грязь
или дерьмо собачье. А вот я знаю, что делать, черт возьми! - Опять удар,
новая волна злости взмыла в ней из-за оскверненного ковра, и, словно бур
достиг наконец нефти, фонтаном забила ярость. Мать скинула туфли, одну
запустила в сына, замахнулась другой, сейчас примется дубасить. - Пачкун!
Поганый пачкун! В хлеву, вот где тебе место! Всегда такой был! Убирайся с
глаз долой! Вон! А, чтоб тебя!
Избитый, с кровоточащей царапиной над глазом, где задело туфлей, Лес