"Андреас Эшбах. Железный человек" - читать интересную книгу автора

чувствовал себя почти здоровым. Тем не менее, я постучался в белую дверь с
матовыми стеклами, подождал, когда за ними появится размытая фигура в белом
халате и откроет мне, потом пожал доктору О'Ши руку и прошел, следуя его
приглашающему жесту, в приемную.
Маленький домик служил ему и жильем, и кабинетом. Весь первый этаж был
выкрашен в белый цвет и оклеен белыми обоями, узкая лестница вела наверх к
двери с надписью "Приватно". Прихожая и служебные помещения - светлые,
чистенькие и очень тесные. Пахло дезинфекцией, на стенах висели плакаты с
медицинскими советами и календарь с тропическим морским пейзажем. В приемные
часы в тесную прихожую выставляли еще и стулья для ожидающих пациентов, но
сейчас их уже убрали.
Доктору О'Ши чуть за сорок, и он холостяк. Ему приписывают, наверняка
не безосновательно, множество любовных историй, временами с замужними
женщинами, что уже нарушало ирландские представления о морали. Поэтому не
удивительно, что он умеет держать язык за зубами так хорошо, будто прошел
интенсивный курс обучения в ЦРУ. Его медсестры еще ни разу не видели меня в
глаза. Нигде не значится ни мое имя, ни адрес. Моя медицинская карта
оформлена на имя Джон Стиль, и доктор О'Ши держит ее в закрывающемся на ключ
ящике своего письменного стола. Он дал мне номер своего личного телефона,
который мало кому известен, а я, не задумываясь, дал ему номер моего
мобильного телефона - единственному человеку на всем белом свете.
- Выглядите вы лучше, чем я ожидал после вашего звонка, - сказал он,
закрыв за собой дверь кабинета. - Но ведь у вас это почти всегда обманчиво.
Я рассказал ему, что случилось. Пока я рассказывал, выражение его лица
несколько раз менялось между удивлением, тревогой и зачарованностью.
- Давайте посмотрим, - сказал он, когда я замолк, и указал мне на
кушетку.
Я стянул рубашку и осторожно лег на спину. На его лбу пролегла глубокая
складка задумчивости, когда он разглядывал рану у меня на животе.
- Больно?
- Не очень, - сказал я.
Он ощупал мягкие ткани вокруг засохшей раны:
- А так?
- Немного тянет, больше ничего, - сказал я.
- Может, это потому, что вы не отключили обезболивание? - спросил он.
Какой стыд! Он прав. Уж слишком охотно я всегда забываю об этом.
Удивительно, как эти емкости с запасами давно уже не опустели; они не
пополнялись с 1989 года.
Стоило мне отключить седативное обезболивание, как боль тут же
вернулась - учащенное биение в животе и острые, внезапные рези при малейшем
неосторожном движении.
Врач довольно кивнул.
- Уже лучше. - Он снова ощупал брюшную стенку, отмечая, когда я
вздрагиваю. - Боль - жизненно важный сигнал. Я промою и зашью вам рану, под
местной анестезией, хорошо? Вы можете не включать у себя? - Когда я устало
кивнул, он добавил: - А кровотечение, естественно, можете убавить.
- Но дело не только в ране, доктор, - напомнил я.
Он склонил голову набок. У него были русые, слегка волнистые волосы, и
в глазах половозрелой женщины он должен был выглядеть просто неотразимо,
насколько я мог судить.